Разящий клинок

– Да полноте вам, Вольдемар, – Давыдов ухмыльнулся, самолично разливая трофейное шампанское и водку. – Что ж, нынче битва нам выдалась трудная.

– Да, да, – с перевязанной головой Коленька Розонтов чувствовал себя героем дня. Правда, много пить опасался.

– Как-то несуразно все вышло, – допив шампанское, продолжал корнет. – Мы в атаку вылетели – а французы тут как тут. Снова предупредил кто?

– А может, и предупредил… – Северский скривился, толкнув локтем своего приятеля Арсения. Тот уже похрапывал, положив голову на край крестьянского стола.

Как обычно, партизаны сидели в брошенной избе, праздновали…

– Кстати, вот где наш француз был во время боя? Что-то я его не видел.

– А я видел, – пьяно возразил Розонтов. – Только сейчас не помню – где.

– Вот-вот – не помнишь! – Вольдемар скривил тонкие губы, его круглое лицо сделалось вдруг красным и каким-то расстроенным, словно физиономия обиженного ребенка.

– А где, кстати, наш французский друг? – вскинув голову, поинтересовался штабс-ротмистр Бедряга. – Чего это он с нами не празднует?

Коленька шмыгнул носом:

– Так, а его звали?

– А чего звать-то? Победа ведь! – резонно возразил штабс-ротмистр. – Кто хочет – тот и пьет. Вольдемар вон с Арсением пришли ведь…

– Пришли… – Северский покачал головой и, уныло взглянув в опустевшую кружку, добавил: – Вот где он сейчас, этот граф? Проверить бы. Я вот лично ему не доверяю!

– И я не доверяю! – неожиданно поддержал Бедряга. – Француз – он француз и есть. Разве будет против своих?

Снова налили. На улице вдруг послышались чьи-то грубые голоса, оборванные резким окриком часового…

Постучав, часовой заглянул в дверь…

– Ваш-бродие… Там помещика Северского спрашивают. Мужики какие-то…

– Ах, да, да, – резко встрепенулся Вольдемар. – Это, верно, мои мужички, слуги. Я им сказал, чтоб за мной заехали… хочу Арсения домой отвезти… Эй, эй, Арсений! Вставай, мон шер! Домой поедем.

Растолкав приятеля, Северский вышел на улицу и о чем-то толковал со своим мужичками – теми еще орясинами! Денис краем глаза глянул: здоровущие, бородатые парни, на вид – сущие разбойники, а не добронравные крепостные. Впрочем, какие уж есть. Вольдемар Северский вовсе не производил впечатление богатого помещика. Скорей уж… ну, не то чтобы бедный, а так, средней руки.

– Вот что, Упырь… Давай-ко молодого господина в телегу погрузим… Да не трясите вы! Осторожней… пусть себе спит. Отвезете в усадьбу, да к утру вернетесь за мной. А я тут еще посижу, да… Победа все-таки!

Раскуривая трубку, Дэн хмыкнул: ничего себе имечко – Упырь! Хотя… это скорей, кличка… Вполне ко внешнему облику подходящая!

Забрав Арсения, северские крепостные отправились прочь. Слышно было, как, переваливаясь на ухабах, заскрипели тележные колеса.

– Однако скоро и на санях можно будет! Зима, – вернувшись обратно в избу, громко объявил Вольдемар. Выглядел он каким-то обрадованным, веселым… С охотою выпил, потом пытался прочесть свои стихи… и снова заговорил про Сен-Клера. Мол, ведь явно же кто-то на французов шпионит? Так почему бы и не граф? Пуркуа бы и не па?

– Давайте-ка у него прямо в глаза спросим! Шпион ты или нет, – шумно вздохнув, предложил Коленька.

Штабс-ротмистр сразу же согласился:

– А и правда! Утром и спросим.

– А что до утра-то тянуть? – хмыкнул Северский. – Прямо сейчас и пойдем. Он там в избе… я знаю где…

Высказанная непризнанным поэтом идея неожиданно понравилась всем. Слишком уж многие откровенно недолюбливали перебежчика. За то, что – истинный аристократ, не чета многим, за то, что всегда держался наособицу, сам по себе… вот как сейчас, к примеру.

– А и пошли! И верно ведь, пошли к французу, братцы!

– Да уж, да уж, наведаемся в гости… А ты, Денис Васильевич, как?

– И черт с вами, – неодобрительно отозвался полковник. – Хотите – идите, коль так уж невтерпеж. А я тут останусь… с Бекетовым вот, посижу…

– И я останусь, – подал голос хорунжий Епифан Талаев. – Вот еще, было дело по ночам шляться. Давай, Денис Васильевич, разливай…

Ушедшие вернулись неожиданно скоро. Весьма возбужденные, встревоженные, злые!

– Нет нигде графа, господин полковник! – скривив губы, глухо доложил Бедряга. – И пленников – трех офицеров – кто-то освободил. Часовой в кустах, рядом – убит. Шпагой в живот. Бедолага!

– Н-да-а-а, – поставив опустевшую кружку на стол, хорунжий покачал головою. – Выходит, и впрямь граф-то – шпион. Выходит, не разглядели… Жаль, что ушел! Жаль.

Сгоряча тут же собрались организовать погоню, поиски, да, подумав, все же решили отложить сие дело до утра. Ночью-то поищи кого в лесу, попробуй! Разве что волков отыщешь или там, кабанов.

Ну, а утром уже было поздно. Да и, честно сказать, не до того. С раннего утра уже явился к партизанам нарочный от самого Кутузова! Привез приказ… славный приказ, боевой, и для всех – радостный. Денис не почел за труд, выстроив казаков и гусар, зачитал самолично:

– После таких чрезвычайных успехов… Это он про нас, братцы!.. Остается только быстро преследовать неприятеля, и тогда земля русская, которую мечтал он поработить, усеется костьми его!