Размышления о богослужении

Батюшка, иногда вечером сил нет на молитвенное правило. Можно одну только молитву «Отче наш» прочитать? Мы с сыном читаем ее вместе, а на словах о прощении останавливаемся, обнимаемся и просим друг у друга прощения.

Я думаю, что если мы распахнем сердце навстречу Богу и навстречу людям, прочитаем молитву, скажем Богу ту молитву, которую Христос нам Сам дал, этого будет достаточно. Но только это необходимо делать с распахнутым сердцем. Вся сила молитвы не в слове заключается, а в том, что слово это помогает сердцу нашему раскрыться.

Родные мои, кончается наше время в эфире. И давайте ту молитву, о которой мы столько говорили сегодня, сейчас скажем вместе, обращая ее не устами, а именно сердцем к нашему Богу.

In memoriam: Воспоминания о Г.П.Чистякове

Виктор Аромштам

Как мы познакомились с отцом Георгием, я не могу вспомнить – я знал его еще до рукоположения, и у меня есть ощущение, что мы были знакомы всегда. Я приходил в храм Космы и Дамиана в Шубине, а в РДКБ[30] приходил лишь несколько раз. Мне там сложно было находиться: тяжелая атмосфера, детки больные, с опухолями, не каждый мог это выдержать…

Но меня поражало, что отец Георгий всё время был радостным. Он не хотел, видимо, чтобы дети видели его уставшим или грустным, и на его лице почти всегда была улыбка. Хотя это было очень сложно… Например, когда он приходил в храм в Шубине, он мог рассказать во время проповеди: «Вчера умерла девочка, семнадцатилетняя красавица, художница, которая долго боролась с болезнью…» – и сокрушаться об этом. При этом – оставался удивительно радостным человеком, и меня это поражало.

Отец Георгий был очень политизированным: был настроен очень оппозиционно по отношению к советской власти. С некоторыми людьми из-за этого ему было тяжело общаться. Он нарывался даже на конфликты, вплоть до того, что несколько раз его чуть не побили. Когда он проходил мимо музея Ленина, а там продавалась коммунистическая литература, он вступал в полемику с этими торговцами, и его прогоняли…

Вообще это был очень эмоциональный человек. Вокруг него сложился круг его поклонников, им нравилось, что отец Георгий эмоционально вел службу, читал Евангелие как-то по-особому, очень вдохновенно говорил проповедь – не «бу-бу-бу», как, бывает, некоторые священники говорят, а настолько вдохновенно, что люди загорались в духовном плане. Очень зажигательная была проповедь и в то же время – интеллектуальная: он ведь не переставал быть ученым. Отец Георгий не просто проповедовал, он пытался ворваться в наши души!

И был очень внимательным исповедником. Ему хотелось, чтобы люди говорили главное во время исповеди, чтобы действительно чувствовали себя виноватыми перед Богом; он необыкновенно серьезно относился к этому таинству и ожидал такого же отношения от прихожан. И тяготился исповедью, когда бабушки рассказывали ему, кто не то что-то съел и тому подобное. Был даже такой смешной эпизод. Я его как-то застал бегущим по лестнице храма на второй этаж, где в светлице можно было передохнуть после исповеди. И он на ходу буквально прокричал: «Витя! Я не могу больше слышать, кто что съел на завтрак!» Этот эпизод мы потом пересказывали друг другу, хохотали! Но и понимали, что к нему нужно подходить действительно с серьезными духовными проблемами.

В последний год уже видно было, что отец Георгий болен – он тяжело ходил, ему было тяжело служить, – но мы до последнего не подозревали, что всё настолько серьезно… А когда узнали, было понятно, что ничего уже не сделаешь. Думали, чем бы ему помочь, я предлагал его подвезти много раз, но он в редких случаях соглашался – не хотел на нас вешать свои проблемы. Кроме того, в последний год случилась эта ужасная история, когда таксист его вытолкнул из машины…

Ему было тяжело совмещать и научную деятельность, и службу в храме, и служение в РДКБ – это очень большая нагрузка. Но чем больше времени проходило, тем больше отец Георгий пропадал именно в РДКБ, служил там в храме, больше общался с детьми. И видно было, как он просто теряет физические силы – настолько он отдавал себя этому служению, что просто, я считаю, на этом и «сгорел»… И даже люди, не согласные с отцом Георгием в политических взглядах или во взглядах на Церковь, говорили, что он столько делает для больных детей, что спасется одним этим.

22 июня 2017 г.

Протоиерей Олег Батов

Мне хочется сейчас поделиться одним очень сильным переживанием этих дней. Я никогда не думал, что смерть человека может на самом глубинном уровне настолько походить на события Страстной.

Когда появились первые отклики на смерть отца Георгия, в которых уверенно говорилось о том, что у нас появился еще один молитвенник, что отец Георгий уже предстоит Престолу Божию, мне они показались легковесными.