Разные люди

— Чудна́я ты, бабусь! — свысока ответил внук, усаживаясь в ногах у Валентины Даниловны. — Это же не по правде, а понарошке! А раз вожатый просит, пионер должен ему помогать. Разве ты позабыла, что я член совета отряда? Сбор прошел так, что нас похвалили на линейке. А на другой день Надька Воронина нарисовала меня на доске. С двумя головами в разные стороны. Это Надька, я точно знаю! — убежденно заявил он. — Больше никто в классе так рисовать не умеет. Одна голова говорит: «Горжусь я званием рабочим!» Это из того стишка, что вожатый дал. А другая говорит: «Не верьте мне, потому что я пролезу в начальники!» А про то, что я хочу стать начальником, знал один Володька, больше я никому не говорил. А Володька теперь дружит с Надькой, их в кино видели.

— Значит, ты хочешь стать начальником, детка?

— Ага!

— Начальником чего? — уточнила Валентина Даниловна.

— Все равно чего.

— Зачем это тебе, Семочка?!

— Чудна́я ты, бабусь! — повторил внук. — Старая, а простых вещей не знаешь. Начальников на машинах возят. Это раз! Начальники командуют, а все их слушаются. Это два! А потом, дедушка говорит, что им много платят. Это три! Вон у Кольки Богатырева отец — начальник, так ему знаешь какой велик купили? Настоящий гоночный! А у меня что?

— Ты, детка, не расстраивайся и не завидуй тем, кто живет богаче. Не в деньгах счастье, — утешила его Валентина Даниловна. — И быть начальником совсем не так просто, как тебе кажется. Чтобы стать хорошим начальником, надо очень много знать и уметь, а плохим начальникам быстро дают по шапке. И не горюй по поводу велосипеда, Семочка. Будет и у тебя гоночный велосипед.

— Знаю я вас! — безнадежно произнес внук. — Вы все обещаете, а толку? Один только дедушка Семен своему слову хозяин. Ладно, бабусь, пойду делать уроки.

Внук давно ушел, а Валентина Даниловна все еще думала об их разговоре. Семе двенадцать лет, он совсем ребенок. Дети — это дети, они в точности копируют поступки взрослых, не отдавая отчета в том, где хорошее, а где плохое. Раньше Валентина Даниловна бдительно оберегала внука и внучку от влияния родственников Валерии, но силы были неравными. Пока Сема и Света были крошечными, Валентина Даниловна оставалась для них самым близким после матери человеком. В тех сравнительно редких случаях, когда Валерия увозила их на субботу и воскресенье к другой бабушке, они горько плакали и цеплялись ручонками за ее юбку, а Валентина Даниловна ласково утешала малышей, торжествуя в глубине души. «Родные вы мои, — думала она, перебирая их русые волосики, — а ведь вы крепко любите свою старую бабку! Ваши чувства непритворны, а ваши слезки чисты и искренни!» Но дети подрастали, а она сперва захромала, а позднее совсем обезножела, больше не водила их ни в зоопарк, ни в цирк, ни в кукольный театр и не делала таких дорогих подарков, какие они получали от родителей Валерии, потому что вносила в общий котел всю пенсию, оставляя себе сущие пустяки.

Когда Света пошла в первый класс, а Сема учился в третьем, отец Валерии принес в дом две донельзя безобразных копилки в виде черных кошек со щелью во рту, куда следовало опускать деньги.

— Будете слушаться папочку с мамочкой, — не спеша вразумлял внуков Семен Борисович, — так родители кажный божий день сунут в ротик кискам по пятиалтынному. Это раз! Кто поможет мамочке накрыть стол или в чем другом подсобит — еще гривенничек. Это два! Если за неделю не нахватаете троечек — еще полтинничек! Это три! А если учительша похвалит за примерное поведение — так целковый вам обеспечен! Это четыре! Накопите к весне кучу денег, и мы купим вам чего пожелаете. Можно электрическую железную дорогу, а можно и живую собачку. А вот вам почин!

Семен Борисович опустил в каждую из копилок по три пятидесятикопеечных монеты и торжественно вручил их малолетним потомкам, которые тут же вприпрыжку удалились, радостно бренча полученными приспособлениями для сбора и хранения денег.

— Семен Борисович, зачем вы это сделали? — с укором спросил Анатолий.

— Ты, зятек, хоть и слывешь среди нас ученым человеком, но многого, видать, толком не понимаешь, — наставительно ответил ему тесть. — Пусть они с малолетства учатся бережному, хозяйскому отношению к трудовой копеечке. Что ты делаешь, когда Семочка из школы пятерочку приносит? Гладишь его по головке, и привет из Ташкента? А ты прояви родительскую сметку, раскинь умишком и поступи по-мудрому: одной рукой погладь по головке, а другой сунь ребенку монетку. Я в жизни, ей-богу, кой-чего кумекаю!

Семен Борисович постоянно рассуждал с поражавшим Валентину Даниловну апломбом и всерьез считал себя знатоком человеческих душ.

— Толик, лапочка, папуля дело говорит, — поддержала Валерия. — Деньги не испортят детей, мы же не в руки им даем. Приучатся считать и со временем проявят хозяйское отношение к жизни. Кока мне с трех лет деньги дарила, и, как видишь, вышло все путем.

— Гм, Макаренко убедительно не рекомендовал соблазнять подростков деньгами, — осторожно возразил Анатолий.