Разочарованный странник

Выбравшись из метро на поверхность и сделав глоток свежего воздуха, я вместе со всеми направился к автобусной остановке, которая была тут же рядом. Толпа опаздывающих на работу людей внесла меня в первый подошедший автобус. Вначале автобус ехал прямо по Профсоюзной улице. Но потом он свернул в переулок направо, сделал крюк и через некоторое время оказался у станции метро "Тульская", где была его конечная остановка. Я вышел из автобуса и стал прикидывать, каким маршрутом двигаться дальше. И тут я увидел вдалеке купола церквей и высокую белокаменную стену. Это был Данилов монастырь, только что возвращенный Церкви. И меня как магнитом потянуло посмотреть на обитель, в которой я ни разу не был, но о которой много слышал, позабыв о том, что день сегодня обычный и я, собственно, через пол часа должен быть на рабочем месте. А работал я в одной из организаций Минэнерго СССР в самом центре Москвы на улице Куйбышева (Ильинка) и занимался художественно-оформительской работой, изображая объявления, сообщающие сотрудникам о грядущем партсобрании, и оформляя доски почёта с фотографиями орденоносных героев труда.

Вечером я учился на пятом курсе Московского Высшего художественно-промышленного училища им. С.Г.Строганова (в простонародье Строгановка) и преподаватель по истории искусства, Анна Борисовна Матвеева, могла, например, спросить: «А Вы были в Даниловом монастыре?». Однажды ведь она уже спросила во время зачёта о том, был ли я в Киевской Софии. А я не был! Так она чуть было не лишилась рассудка от такого ужаса: «Как!!! Вы не были в Киевской Софии???» Следовательно, как свободный художник и студент я ведь мог и немного задержаться, чтобы пополнить знания по истории искусства, осмотрев архитектурный комплекс Данилова монастыря. Уговорив себя таким образом, я отправился в Данилов монастырь.

Вдоль дороги и трамвайных путей возле самой стены ко входу в монастырь вела грунтовая тропинка, кое где проложенная втоптанными в грязь досками. Пробравшись на территорию монастыря, я огляделся и направился в самый большой храм – Троицкий собор. Народу было много, шла божественная литургия. Мощные столпы храма были в строительных лесах (их расписывали), но торжественность богослужения и монастырский дух это нисколько не умаляло. Не передать словами с каким интересом я рассматривал ход восстановительных работ внутри церкви, эти леса с банками краски, начатые фигуры с изображением святых. И… мужчины стоят справа, а женщины на левой стороне храма – как положено.

Однажды мне довелось побывать в церкви во время реставрационных работ. Это было в Новгороде в середине 80-х, когда, будучи в экскурсионной поездке и прогуливаясь с альбомом по городу, в поисках натуры для рисования, я подошел к церкви XIV века Федора Стратилата на Ручью. Дверь была приоткрыта, и я вошел внутрь. Там шли реставрационные работы и всё пространство храма было в строительных лесах (комплексная реставрация 1972-1991 г.г.) Ко мне подошёл приветливый парень в рабочем комбинезоне и узнав, что я художник из Москвы пригласил подняться по лесам на верх, под купол. Мы стали медленно подниматься по металлическим лестницам с одного уровня лесов на другой. По пути лицом к лицу я рассматривал древние фрески на стенах и казалось, что я поднимаюсь в какие-то небесные горние селения в сопровождении ангелов и святых, провожающих моё восхождение своим взглядом. Рабочий всё время оборачивался и спрашивал с улыбкой: «Не страшно?» Так мы поднялись на круглую деревянную площадку в барабане купола. На меня в упор смотрел лик Спасителя. Я протянул руку и прикоснулся к нему. Наверное, именно тогда и Он коснулся моего сердца…

Здесь, в Троицком соборе Данилова монастыря, тоже шли восстановительные работы, но в отличие от новгородской церкви храм был живой и тёплый – в нём шли богослужения. И от всего этого веяло радостью новой жизни возрождающейся обители.

Пройдя внутрь храма, ближе к свечному ящику, я увидел на столпе слева от входа большую икону Казанской Божией Матери в киоте, день памяти которой и отмечала сегодня Святая Церковь. Не помню, о чём я тогда думал и просил, стоя у иконы и всматриваясь в лик Пресвятой Богородицы. Но что-то внутри меня произошло и приложившись к образу, я подошёл к свечному ящику и купил самую дорогую большую свечу за 3 рубля – всё что у меня было в кармане (тогда проезд в метро стоил 5 копеек, буханка хлеба – 14 копеек, пакет молока – 32 копейки, 200 г. масла – 70 копеек).

Весь подсвечник перед Казанской иконой Божией Матери был заставлен свечами. Стоявшая рядом бабушка сняла одну свечку и указала мне на освободившееся место, шепнув своей соседке, как бы оправдываясь:

– У него видишь какая большая свеча.

После «Отче наш» из дьяконской алтарной двери вышел монах и, проходя мимо меня, спросил: «Поможешь в просфорне?». Так я познакомился с ризничим монастыря игуменом Серафимом (Шлыковым). На работу в этот день я пришёл только к обеду.