Разочарованный странник

– Да-да, он благословил. Мы как раз идём из монастыря, а батюшка сейчас там исповедовал в Успенском на ранней, – продолжала Татьяна.

Хозяйка провела нас в комнату на втором этаже.

– Вот тут можете располагаться, – сухо сказала Валентина Васильевна.

Мы осмотрелись – вроде ничего. Бросили вещи и пошли с Татьяной, решившей сводить нас к схимонахине Рафаиле, которую она сама постоянно навещает. По дороге Татьяна рассказывала, что матушка Рафаила – настоящая старица. Преклонные годы и болезни не позволяли ей выходить из дома, и она всё время находилась в своей комнате на кровати. Матушка Рафаила очень любила книжки с детскими сказками, в которых было много иллюстраций, а стена у её кровати вся была завешана разными иконами. И мы, собственно, шли к ней в гости как к старице, которая вполне могла сказать нам нечто душеполезное для нас.

Матушка жила не одна. При ней была её верная помощница Анна, которая и ухаживала за старицей, и была её как бы келейницей. Войдя в дом, нас встретила Анна. Татьяна попросила её зайти к матушке и спросить, сможет ли она принять ребят из Москвы. Анна вошла в другую комнату и вернувшись сказала, что мы можем к ней войти.

Схимонахиня Рафаила сидела, придвинувшись к спинке металлической кровати, где была подложена подушка для удобства. Голова её была покрыта апостольником, а по строгому даже мужественному лицу можно было понять сколько всяких жизненных трудностей пришлось ей пережить. Татьяна слегка подтолкнула нас сзади, прошептав: «Подойдите под благословение». Сложив ладони рук, мы один за другим подошли и попросили благословить нас. Матушка перекрестила каждого обычным крестным знамением, как все мы крестимся, тихо произнеся при этом: «Матерь Божия». Поцеловав руку, мы присели на стулья возле кровати. Она листала сказки Пушкина с иллюстрациями Билибина. Это самые лучшие иллюстрации всех времён и народов! Мне самому очень они нравились, и я всегда с интересом их разглядывал ещё в детстве.

– Матушка Рафаила, это мои друзья из Москвы. Они только сегодня приехали и решили тебя навестить, – выпалила Татьяна.

– Матушка, мы с Дмитрием собираемся поступить в монастырь и вот присматриваемся к Печорам, – начал было я разговор.

– А вы у кого исповедуетесь, кто ваш духовник? – поинтересовалась она.

Тут Татьяна рассказала ей про нас всё что знала и, кажется, даже то, о чём мы и сами о себе не догадывались. Мы с Димкой только переглянулись.

– Они чада отца Адриана, – заключила Татьяна.

– Ах, отца Адриана? Хороший духовник, слушайтесь его. Правда он болеет много. Но, отца Иоанна он переживёт, хотя и болеет. Да. Конечно, здесь тяжело, не все выдерживают. Некоторые, бывало, и через несколько лет уходили и женились. Даже пытались тут кого-то удержать, а он всё равно перелез через стену и убежал. Тяжело.

Мой стул был у кровати как раз там, где подушка, а Димкин ближе к ногам. И вдруг матушка Рафаила резко поворачивается ко мне и строго спрашивает:

– А ты пойдёшь в монастырь?!

Я аж отпрянул от неожиданности.

– Ну да, конечно, пойду.

– Смотри мне, – сказала она строго.

И матушка стала показывать нам иллюстрации в книжке и комментировать по-своему действия нарисованных персонажей. Я внимательно её слушал, уже хорошо зная о том, что старцы ничего от себя не говорят. И вполне могло случиться так, что вроде как идёт рассказ о картинках, а на самом деле всё это нужно сидеть и мотать себе на ус.

Пока мы беседовали со схимонахиней Рафаилой, её келейница Анна накрыла стол к чаю. Попрощавшись с матушкой, мы вышли из её комнаты и сели за стол пить чай с коврижкой, которую прикупили в булочной по дороге сюда.

После всенощного бдения в Михайловском соборе мы сидели в своей комнате на Рижской и отогревались. Что-то резко похолодало – зима. Ну а Валентина Васильевна дровишки экономила и поэтому хорошо, что мы уже немного привыкли спать одетыми. Поэтому теплые вещи мы с себя снимать не стали. Прочитав правило ко причастию и молитвы на сон грядущим, я закутался в одеяло и сразу заснул.

Утром мы уже были на ранней литургии в Успенском соборе. За литургией народный хор пел обиход. Как душевно и хорошо, безо всяких этих оперных рулад, по-простому. Сергей Васильевич – музыкант, гитарист классик, работал в Москонцерте и как глубоко верующий человек разбирался в церковном пении. О церковном пении он говорил мне так: «Знаешь почему, когда поёт простой братский хор создаётся молитвенное настроение? Потому что они знают о чём поют. А профессиональный хор больше думает о своём исполнительском интересе, о качестве исполнения». Поэтому я всегда ходил на ранние литургии, где можно было бы просто помолиться.

Возле раки с мощами преподобномученика Корнилия пахло дымом из печки, которая находилась тут же, за пономарской дверью в алтаре. Пономарю нужно было прийти очень рано, часа в четыре утра, для того чтобы затопить печку, особенно зимой, так как никакого другого отопления в Успенской церкви нет – она ведь пещерная. И только после этого он начинал приступать к остальным своим обязанностям – зажигать лампады, разогревать воду и т.д.