Разорванные цепи

Эсмира вошла с двумя огромными сумками в руках. Сильвана вскочила, чтобы встретить мать, схватилась за ее сумки и попыталась помочь донести их до кухни. Они столпились в маленькой кухоньке, Эсмира поставила сумки на пол.

— Привет, мама! Я принесла продукты для детей. Теперь ты сможешь приготовить все, что они пожелают.

Садагет отставила миску с цыпленком и помыла руки, глядя на сумки:

— Я твоих детей голодом не морю. С твоими продуктами или без них, они все равно хорошо питаются.

Эсмира не посчитала нужным отвечать и вышла их кухни. Она вошла в спальню и присела на край кровати. Дети присели возле нее.

— Мама, я болела. Почему ты не пришла на прошлой неделе? — спросила Сильвана.

— Я была в деревне выступала на свадьбе со своим ансамблем.

Заур взял руки матери и крепко сжал их, Эльнара склонила голову на плечо Эсмиры. Сильвана тем временем смотрела на мать печально:

— Тебя всегда нет, ты так мало времени проводишь с нами! Мы выросли практически без тебя.

— Но если я буду проводить время с вами, кто будет зарабатывать деньги, чтобы покупать вам еду и одежду? — спросила Эсмира, доставая из кармана сигарету. Закурив, она втянула дым и выдохнула его.

— Мама, но если я не чувствую твою любовь, то одежда и еда не сделают меня счастливой.

Сильвана молча смотрела на мать какое-то время: «Бедная мама, она никогда не отдыхает, зарабатывая для нас деньги, и принимает подачки от фальшивых друзей, которые используют ее доброту. Надеюсь, однажды я смогу сделать ее жизнь лучше».

Девочка закашлялась:

— Мама, ты можешь покурить на балконе?

— Но там холодно. Я здесь покурю. А вы пока выйдите из комнаты. Когда я закончу, вы вернетесь, — сказала мать приказным тоном.

Дети решили оставить мать одну и вышли их спальни. Сильвана пошла на кухню, чтобы помочь бабушке, которая в эту минуту стояла у плиты, поджаривая лук с чесноком:

— Чем там мама занимается?

— Курит, — ответила Сильвана.

Садагет убрала сковородку с огня:

— Разве я не говорила, этой женщинe, чтобы она не курила в моем доме?

Она пошла в спальню к Эсмире и широко раскрыла балконную дверь.

— Зачем так сильно открывать дверь, когда на улице такой холод? — возмутилась Эсмира.

Садагет, почти задыхаясь, подошла к Эсмире, руками пытаясь разогнать клубы дыма:

— Почему ты куришь в моем доме? Ты отравляешь воздух. Ума не приложу, откуда у тебя эта гнусная привычка?

Эсмира встала с кровати, лоб ее напрягся, и она выбросила сигарету через балконную дверь:

— Мама, оставьте меня в покое. Каждый раз, когда я прихожу, вы нападаете на меня.

Эсмира ушла в гостиную, сопровождаемая детьми. Глядя на сокрушенное лицо матери, Сильване стало жалко ее. Она села рядом и обняла ее.

— Не обращай внимания на бабушкины слова. Ты же знаешь, она любит лаяться.

Мать улыбнулась, потрепав дочь по голове.

— Не волнуйся за меня. Все в порядке. Эсмира провела несколько часов с детьми и ушла.

Работа в качестве певицы на свадьбе вынуждала Эсмиру путешествовать по разным городам и селам. На свадебных торжествах она пела азербайджанские и русские песни и пила алкоголь вместе с ребятами из ансамбля. Женщина возвращалась домой уже затемно, будучи в глубоком опьянении. Пару раз Сильвана оставалась на несколько дней с матерью, но, познакомившись с ее подружками, она решила, что лучше жить с бабушкой.

Однажды зимним вечером около 23:00 часов напротив дома Садагет остановилось желтое такси. Эсмира медленно вышла из машины, окутанная запахом алкоголя. Шатаясь из стороны в сторону, она поднялась по лестнице. Хватаясь за перила, Эсмира едва могла держаться на ногах, двигаясь очень медленно. Она достала ключ от входной двери, но не смогла вставить его в замочную скважину. Разозлившись, она позвонила в дверь, и Садагет открыла ей. Эсмира медленно прошла в спальню и сняла с себя пальто и сапоги, бросив их на пол. Распластавшись на кровати, она стонала некоторое время, затем заставила себя приподняться, и тут ее вытошнило прямо на пол и частично на сапоги.

Услышав, что Эсмиру рвет, Садагет поспешила к ней и остановилась рядом с дочерью, молча глядя на нее. Почувствовав запах спиртного, Садагет раскраснелась:

— Я хоть раз напивалась так, как ты, чтобы меня даже вырвало на пол? Ты смущаешь и меня, и детей! Скверная женщина, тебе лучше встать и убрать тут все за собой! — вскричала Садагет.

— Зачем ты кричишь? Все соседи будут знать, что я пришла домой пьяной, — бормотала Эсмира, в то время как глаза ее слипались.

— Соседи уже говорят о твоих приключениях с Самедом. Я не хочу, чтобы о тебе говорили еще хуже, чем сейчас! — съязвила Садагет.

Эсмира подняла сумку с пола и достала нож.

— Пожалуйста, замолчи, или я убью себя, — пригрозила она, приставив лезвие к горлу матери.

Садагет проигнорировала ее слова, заявив:

— Не приходи сюда так поздно пьяной! Лучше оставайся в городе!