Развал

— Трудно нарезать участки, товарищ генерал. Химики не могут определить конкретную зону заражения.

— Химики, в чём дело?

Поднялся полковник химвойск и чётко доложил.

— Зону заражения можно определить только практическим путём. Все формулы, расчёты в справочниках даны на ядерный взрыв, где есть мощность взрыва и какой он: воздушный, наземный или подземный, направление и скорость ветра в момент взрыва. В данном случае это все не подходит. Произошёл выброс радиоактивного вещества в атмосферу.

— Это что же вы предлагаете — методом «втыкаю дозиметр»! — раздраженно повысил голос Малинин.

— Практически, да.

— Да вы себе представляете, какой это объём работы? Это же большие площади, за год не успеем. Мы здесь и погибнем в этом радиоактивном аду. И что прикажете, товарищ полковник, доложить туда, — генерал показал пальцем вверх, — что войска сидят и не знают, что делать. А начальник войск химической защиты не способен со своими офицерами определить зону. Дай сюда карандаш! — крикнул Малинин на оператора. Полковник взял со стола карандаш и подал Малинину. Тот подошёл к карте и волевой рукой очертил на ней круг, в центре которого оказалась АЭС. Операторы промерили расстояние от центра круга до жирной красной линии, нанесённой Малининым. Получилось ровно тридцать километров.

Так родилась пресловутая тридцатикилометровая зона, откуда началась эвакуация людей. Никто не задавал вопроса, есть ли в этой зоне радиация, зона должна быть больше или меньше. Может быть в селе, находящемся в этой зоне, вообще не было радиации, потому как ветер дул в противоположном направлении. А может быть в сёлах, находящихся в не зоны, радиация была во много раз больше, потому как ветер дул в их сторону. Там наверху решили, дескать, военные специалисты знают. Ими определена зона заражения. Они для этого учились. И начался исход граждан с нажитых мест. В местах, где не отселяли, у людей появлялись и развивались различные болезни эндокринной системы. Радиация пожирала их заживо. Пройдет время и от полученной дозы в расцвете сил скончается генерал Малинин, так же как много других ликвидаторов последствия чернобыльской аварии. И всё это происходило от бездушия и некомпетентности, засевших комвождей в Кремле.

Вечером после трудового напряжённого дня Бурцев сидел в палатке со своими заместителями.

— Может, в картишки перекинемся? — спросил зампотех Сутягин.

— А ну их, что-то голова болит, — ответил замполит Воронин.

— Вот и у меня башка трещит, — Сутягин нагнулся и достал из-под кровати вещевой мешок и извлёк из него фляжку.

— Спирт будете, Василий Петрович?

— Спасибо, не хочу.

— А я вот уже второй приём делаю. Говорят, спирт радиацию отшибает. Голова болит — это от радиации.

— Откуда вы взяли, Сутягин, эту глупость, — сказал Бурцев. — Она у вас от спирта болит.

— Нет, не от спирта. Спирт, наоборот, от радиации помогает, мне тесть рассказывал. Когда Берия атомную бомбу на людях испытывал, тесть был там подопытным кроликом. Говорит, спирт всем давали.

— Спиртом спаивали, чтобы не боялись, — засмеялся Воронин, — пьяному море по колено.

— Тесть говорил, что тот, кто не пил, давно уже умер. А тесть спирту нажрался, он вообще любитель этого, поэтому и живой остался. Правда, весь больной, но живой.

— Так, может быть, мёртвым и лучше, — возразил Воронин.

— Не знаю, может быть и лучше, но я туда не спешу. Власть сволочная, — бормотал захмелевший Сутягин.

— Чем же она тебе насолила, эта власть? — спросил Воронин. Бурцев прилег на кровать, не раздеваясь, прикрыв глаза от света полотенцем.

— Спрашиваешь, власть, чем не угодила, — грозно посмотрел на Воронина пьяный Сутягин. — Они бросают сюда без средств защиты войска. Солдаты голыми руками грузят заражённый радиацией мусор. Где спецтехника? Где спец войска? Нет их. Они же кричат, что готовы отражать любую атомную агрессию. А представь, многомиллионные города, и туда падают ядерные бомбы. Что будем голыми руками завалы разгребать? Мы сейчас с сотней сёл не можем справиться, потому, что ничего нет, вот и гребёт солдат лопатой, вдыхая радиоактивную пыль. О здоровье этого солдата никто не позаботится. Нам приказали и вперёд. А этот приказ преступный. Солдаты в разрушенный реактор заскакивают, минут десять мусор покидают и назад, следующих туда. А там радиация, в тысячу раз превышает допустимую. О том, что этому солдату надо детей рожать и семью кормить, никто и думать не хочет. Сидят там в Кремле, отгородились от людей.

— О, Сутягин, по тебе уже давно камера плачет, — сказал Воронин.