Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

На наше счастье, поблизости нашей колдобины росли кусты саксаула, полузасыпанные теперь снегом. Саксаул легко ломается руками, первая же экспедиция за ним дала сразу настоящее и жаркое топливо. Мы оба возблагодарили Господа Бога и повеселели. Огнь уже был настолько силен, что на него пристроили котелок со снегом и скоро наполнили водой, насыпали туда чаю и сахару, вскипятили; влили туда и полбутылки коньяку. Этот напиток нас серьезно согрел. Мы оба уже стали ходить за саксаулом. Поближе, что был от нас, мы скоро сожгли, а далеко ходить в медвежьей шубе и калошах Фок по слабости отказался. Пришлось идти мне. Я наломал первый раз и благополучно добрался до саней. Но когда я пошел вторично и по другому направлению, то недалеко от кустов саксаула при ярком лунном свете на свежевыпавшем снегу я увидел и свежий след тигра: очевидно, он обходил нас, но боялся огня и притаился где-либо в овраге, скрываясь от наших взоров. О присутствии его давали знать особым фырканьем и лошади, что сразу мы не поняли. Теперь уже в дальнюю экскурсию за саксаулом и я отказался идти. Винтовок с нами не было, а револьвер карманный был только у меня. Экономя топливо и поддерживая маленький огонь, мы провели всю остальную часть ночи, страдая и от холода, и от боязни, что потухнет наш костер.

Только в 7 ч. утра прибыла тройка саней с 2 ямщиками нас выручать. По их словам, наш ямщик, полузамерзший, добрался до их станции лишь к полуночи, но, войдя в комнату, упал и заснул мертвым сном. Лишь утром он пришел в себя, рассказал в чем дело и нас выручил. Слава Богу за все!

Утром 21/I 91 г., обогревшись на ст. Коушут, мы тронулись дальше, перегон от этой станции до ст. Переправа считается 31¼ вер., a de facto и все 38 верст… Перегон от ст. переправа до ст. Кара-бенд считается 30 верст…От ст. Карабент до ст. Теджен 27 верст.

Утром 22/I 91 г. я побывал у начальника уезда Крылова и поблагодарил его за содействие. Он в свою очередь просил его выручить. Стоит еще лютая зима, и хотят отправлять от ст. Теджен партии новобранцев, требуя по депеше заготовить им караван верблюдов с провожатыми. Ближайшие аулы[лежат] не менее как в 40 верстах от ст. Теджен. Физически невозможно по телеграмме в кратчайший срок заготовить потребное число верблюдов со всей рухлядью. На это нужно 6–7 суток, он просил убедить начальство, приготовившее партии к отправке на ст. Теджен, сначала телеграммой запросить его, когда будет готовы караваны на такое-то число людей. Только получив его ответ с указанием дней, пересылать уже партии к назначенным дням и по железной дороге. Простое это дело, а канцелярии не додумаются и людей поморозят, удивляясь потом тому, что так вышло. И этот, и другие вопросы я записал, простился с этим превосходным и заботливым начальником уезда и попал на поезд, который домчал меня к полудню 23/I 91 года в г. Асхабад.

Слава Богу за все! Первая моя самостоятельная работа офицера Генерального] штаба в этом крае закончилась благополучно.

Мой сожитель Л.И. Ц[имбален]ко встретил меня радостно, передал кучу писем, рассказал все новости, а также и то, что суровая неожиданная зима стала серьезно беспокоить Куропаткина за участь моей работы и, кажется, моей личности.

Оправившись и собрав всю свою работу, я представился сначала г.-м. Федорову, а затем меня потребовал г[енерал] Кур[опатки]н. Принял приветливо, справился о здоровье и сейчас же с жадностью стал читать мой рабочий отчет, просматривая все мои съемки и чертежи. Кроме того, что я сам выполнил в поле и на месте, я собрал, по расспросам туземных жителей, сведения о всех путях от урочища Гюмбули в Герат и разные другие сведения. Помимо сущности задания, объем всей работы вышел большой, выполнена она была добросовестно и тщательно, да и самое решение много поставленных мне задач оказалось для моего начальника приемлемым. Держал он меня с разными вопросами долго, а отпустил с большими комплиментами.

Несколько дней я отдыхал, но скоро опять был вызван сумрачным казаком с черной книгой. В кабинете я увидел г. Кур[опатки]на, а также мой отчет на столе. Кур[опатки]н после приветствия дал мне на прочтение его записку военному министру об устройстве Кушкинского укрепленного опорного пункта. В эту записку моя работа вошла как основной, но сырой материал. Я был поражен, что мои соображения о потребных частям артиллерийских орудий и пулеметов были от моего числа почти удвоены. Критически разбирая мой отчет и соглашаясь со многими стратегическими и тактическими соображениями, г[енерал]-л[ейтенант] Куропаткин признавал названное (якобы, мною) количество артиллерийского вооружения чрезмерным, и в видах государственной экономии, а также старой доблести русских войск в Ср[едней] Азии, считал необходимым сократить цифры эти почти наполовину, т. е. de facto оставив то, что я и высказал в своем отчете.

Когда я изумленными глазами посмотрел ему в лицо, он иронически заметил: