– Чему вы удивляетесь? Ведь у нас теперь все помешаны на экономии. Если я поставлю ваши цифры, так как у вас они значатся, то найдется у военного министра докладчик, который, чтобы ему угодить, непременно все цифры урежет. А теперь военный министр вполне будет доволен тем, что это уже сильно урезано, экономия соблюдена и утвердит мой доклад.
Годовой отчет отправился в Петербург вместе со специальным докладом о Кушкинском укреплении.
В результате, все было утверждено, как ходатайствовал Куропаткин; высочайше повелено было приступить к выполнению проекта безотлагательно и ассигнованы деньги. На этом и закончилась моя работа, и выполнение ее перешло уже в руки начальника инженеров области и его сотрудников.
С возвращением из командировки на афганскую границу в долину р. Кушка потянулась обычная штабная жизнь, нередко нудная и лишенная интереса. Также мало интереса представляла и жизнь нашего гарнизонного общества и однообразными клубными развлечениями. Моя переписка с родными оживилась, и я изливал свое настроение в письмах к родной моей Маме, которая желала знать все подробности моей жизни и планы личной семейно. Никаких планов такой жизни у меня не было. После тяжелого напряжения за время рекогносцировки мною стал овладевать апатия и равнодушие ко всему. Я даже забыл послать накануне поздравительную телеграмму матери с днем рождения, совпадавшим с моим собственным (25/II 1859 г.) получив от своей Мамы поздравление в этот день утром, я со стыдом немедленно послал мое поздравление по телеграфу с извинением за опоздание.
Мечты о личной семейной жизни меня покинули и только во время случайных и мимолетных встреч с Л.Н. Ивановской я чувствовал боль где-то глубоко внутри от чего-то дорогого и безнадежно потерянного. Между тем, в общественной жизни Асхабада произошла крупная перемена: с наступлением короткой и прелестной весны этого края прибыла из Петербурга жена начальника края Александра Михайловна, разрешившись там от бремени здоровым мальчуганом, которого она и привезла с целым штатом ухаживающим за мальчиком Алексеем: здесь были и фельдшерица (подруга по гимназии когда-то в Ташкенте), и ученая бонна, и дебелая русская баба-кормилица, а затем и прочая прислуга.
Время, когда жены начальника края еще не было, было использовано разными честолюбивыми дамами по-своему, чтобы поставить себя и свой дом центром всего общества. Вне службы Алексей Николаевич не отказывал себе в развлечении бывать изредка в таких семьях. Но кое-где он и засиживался подольше. Общественная молва перетолковывала все по-своему, что не мешало жизни, уложившейся уже в известные рамки, идти спокойно. Приезд властной и самолюбивой жены начальника края сильно взволновал эту гарнизонную идиллию. Досталось и самому принципалу, и тем, кто считал себя неофициальной заместительницей – хозяйкой края.
Скоро мы все почувствовали перемену в жизни общественной и в гарнизоне, и в области. До резиденции нашего принципала стали доходить все новости общественной, деловой, служебной и частной жизни каждого из нас. Это было неприятно, порождая массу сплетен, так как досужие языки не стеснялись прибавлять или переиначивать факты, происшествия или сказанные кем-то слова, критический отзыв о действиях кого-либо и проч.
Надо сказать, что сам Ал[ексей] Ник[олаеви]ч Кур[опатки]н к такого рода сведениям относился равнодушно, но настойчивое повторение неодобрительного отзыва о каком-либо из подчиненных все же засиживалось иногда в его памяти. Выяснились мало-помалу и любители переносить в центр всякие сплетни. Словом, приезд «начальницы края» свое влияние на местную жизнь обнаружил, и не скажу, чтобы с хорошим результатом. Лично я не имел никаких оснований жаловаться на какое-либо неприязненное к своей личности отношение. Меня в числе некоторых других приглашали к семейному столу запросто, и мы почти каждое воскресенье обедали в семье нашего старшего начальника. Мне было только всегда не по себе, когда я слышал резкую критику о тех или других лицах, служащих в крае, которая в очень категоричной форме (на основании неофициальных сведений разных недобросовестных вестовщиков) высказывалась за столом нашему старшему начальнику. Правда, он часто подтрунивал над этим, но не всегда оставался к этому равнодушным.
Александра] Мих[айловна] скоро выделила себе кружок интимных гостей, которые стали постоянными посетителями, а в общем, интересовалась и всей жизнью в крае до мелочей. Несомненно, она желал быть полезной своему мужу. Обладая мужского типа умом, большой способностью разбираться в людях, она, может быть, предупредила его от многих ошибочных шагов, удержав от излишнего доверия, но, к сожалению, часто внося в суждения о людях свои личные к ним симпатии и антипатии. За 10 лет сожительства до законного венчания, когда Александра] Мих[айловна] была лишена возможности и права выступать как супруга, она, изучив в совершенстве характер Алексея Николаевича, умела всегда добиться принятия им своего совета или даже решения дела.