Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Жизнь в Тифлисе в зимний сезон 1888 года ожила. Кончился траур по супруге главного начальника края, и князь Дондуков-Корсаков решил делать приемы в своем дворце. Был назначен день первого большого бала, к которому усиленно стала готовиться вся прекрасная половина кавказского служилого люда и родового дворянства всех народностей, рассчитывая на приглашение на этот бал. Не скрою, что я любил танцевать, а еще больше дирижировать танцами, проявив в эти мои склонности и в «Кружке» в Муштаиде, и в штабном собрании в Коджарах (летом). Поэтому однажды, совершенно неожиданно, за несколько дней до открытия первого бала я был вызван во дворец к князю Дондукову-Корсакову, который принял меня очень вежливо и ласково, предложив дирижировать танцами у него на балу. Я был сильно этим предложением смущен, но отказаться было невозможно, к счастью, я был не единственным дирижером, а нас, приглашенных, было трое (я и два гвардейских кавалериста из ближайших служащих начальника края).

Состоялся и самый бал. Приглашенных обоего пола было множество. Дворец и его обширными помещениями был весь предоставлен в распоряжение гостей. Играло по очереди несколько полковых оркестров. Вся обстановка и огромная толпа гостей, туземная часть которых явилась в своих национальных костюмах, отличалась сказочной красочностью с экзотическим оригинальным оттенком. Сам хозяин края своим радушием и равным со всеми приветливым обращением много способствовал самому искреннему веселью. Цветник прекрасных представительниц Кавказа блистал действительной красотой многих женских лиц и фигур. Ужин был обильный и роскошный в нескольких залах; гости главноначальствующего, довольные и счастливые, искренно и горячо пели ему старинное кавказское «Мраво-лжамие-квени-ци-цо-целе»[38]

.

Танцами бал открылся, танцами он и закрылся, завершившись под туземный оркестр лезгинкой, великолепно исполненной в национальных костюмах представителями и представительницами обоего пола туземного разноплеменного дворянства. Долго потом долго потом сохранялись у многих воспоминания об этом неподдельном веселье.

На мою долю выпало нелегкое поручение дирижировать в одной из наибольших зал. Духота и жара в зале стояла непомерная, но гораздо тяжелее оказалось нечто другое. Некоторые из гостей обоего пола, забыв о последствиях, усердно пообедали дома любимым кавказским блюдом («чехартма»[39]

), сильно заправленным чесноком (дикий горный чеснок), острый запах которого при смешении с потом человеческим совершенно непереносим для непривычного к Кавказу человека. Этот запах настолько был силен в разгар танцев, что мне, дирижеру, при управлении фигурными номерами, когда приходилось строить колонны, проводить их под поднятыми руками пар и проч., приходилось напрягать все силы, чтобы избежать обморока. Общее же оживление приглашенных было очень велико, а веселье неподдельное, так как давно уже Тифлис такого бала не видел. Надолго и у меня об этом бале сохранилось сильное впечатление, так как в последующей жизни моей он не повторился нигде.

Повседневная жизнь и работа в штабе казачьей дивизии шла своим чередом. Мой сотрудник по штабу дивизии старший адъютант по хозяйственной части (сотник Илья Толмачев), вышедший в офицеры из простых казаков собственными трудами, оказался превосходным товарищем и безупречным человеком. С ним мы крепко подружились. Этот самородок из народа продолжал свое самообразование чтением и очень дорожил моей скромной помощью в деле указания книг, какие надо было читать, а также ответами на его частые вопросы.

Поездки для сопровождения начальника дивизии по полкам представляли большой интерес. Штабы полков стояли вблизи гарнизона от Уч перехода до одного перехода. При штабах полностью оставались по одной и редко по две сотни; все остальные были растянуты по границе кордоном. При стоянке ядра каждой сотни был сам ее командир, а остальные взводы постоем стояли по границе, наблюдая разъездами всю полосу, данную в ведение сотни, и держали связь со своими соседями. Несли казаки службу добросовестно и часто вступали в перестрелки с бандитами и контрабандистами. Не без того, конечно, чтобы не попользоваться захваченным товаром и для себя лично, но, в общем, службу фискальную несли не хуже заправских чинов регулярной пограничной стражи.