Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Я просил его продолжать кормежку. Он, видимо, тронутый моим вниманием, рассказал мне краткую, но обычную в казачьей жизни историю. На службе он уже больше 8 лет. При выходе со льготы вновь на действительную службу он женился на своей же станичной казачке. Молодая жена не пожелал расставаться на 4 года с мужем и отправилась с ним в действующий полк на границу, деля безропотно все невзгоды походной жизни и тревожного существования на аванпостах, дрожа каждый день за жизнь мужа, который очень добросовестно выполнял требования кордонной бдительной службы, часто рискуя своей особой. Казаки очень уважали своего сотенного за его отчаянную личную отвагу, сообразительность и удачливость в преследовании бандитов и контрабандистов. О людях своих он много заботился и честно вел все свои дела, никогда никого из подчиненных не обижая. Очень жалели казаки и его молоденькую жену, которая всюду следовала за мужем верхом, никогда ни на что не жалуясь. Через год она забеременела, а когда зимой наступила пора родов, невозможно нигде было отыскать при бездорожье не только доктора, но даже туземной повивальной бабки. Бедная женщина в тяжких муках умерла, родив двух близнецов, которых принял на свои руки муж со своим казаком-ординарцем. Долго ждали приезда полкового священника и схоронили бедную женщину здесь же около домика сотенного командира. Детишек кормили козьим молоком, добыв дойную козу где-то у местных кочевников. Отец сам пеленал и мыл своих деток, а когда был в отлучке на службе, оставлял их неделями на руках верного ординарца. Дети росли краснощекими крепышами, не зная от рождения ни матери, ни какой другой женщины. Трудно передать, сколько было нежности в глазах и обращении с детьми у этого атлета и грозы всех пограничных разбойников и контрабандистов! Ему оставалось еще 1½ года пробыть на границе, а затем уйти на льготу.

– Вот, ребятишек бабушке и привезу. Дай Бог только благополучно конца службы дождаться, – сказал в заключение своего рассказа сотник.

У него я провел двое суток, выполнил свои обязанности, приятно удивленный живым интересом, с каким отнесся этот богатырь и нежный отец к сухим требованиям военной науки.

Объезды эти дали мне возможность основательно ознакомиться с нашей государственной границей и приграничным районом, изучить быт и службу казаков, а тем самым подготовиться к разведкам в пределах Персии. Штаб Кавказского военного округа ввиду возможности союза Персии и Турции на случай борьбы с нами, поручил мне осветить вопрос о Персии как нашего противника с военно-исторической точки зрения. Результатом моих чисто книжных исследований была небольшая брошюра «Персия как наш противник на Кавказе». Там кратко, но без пропусков изложены все наши взаимоотношения и споры с Персией, закончившиеся войнами, и сделаны соответственные выводы относительно возможного образа действий Персии на случай войны нашей с этой последней державой. Брошюра была встречена благожелательно.

С наступление теплого времени 1889 г. начались поездки офицеров Генерального штаба для обследования еще малоизученных мест в приграничном районе Закавказья. На мою долю выпал район, прилегающий к Персии. Здесь мне пришлось поездить и познакомиться с группой офицеров, привлеченных из строя, решая с ними и тактические задачи в поле.

Пришлось побывать в Шушинском, Даралагезском уездах по долине р. Аракса и на высоком горном плато с озером Гохча. Здесь я познакомился и с поселениями наших сектантов, сосланных за свое религиозное упорство в эти негостеприимные места. Благодаря своему трудолюбию и воздержанию от спиртных напитков, они великолепно устроились, а по зажиточности своей и материальному у всех достатку представляли теперь завидную картину по сравнению с жизнью тех жалких переселенцев-православных, которых ложная молва о легкой и богатой жизни манит на Кавказ; здесь их встречает полное равнодушие высшей местной власти к их участи и беспощадно гнетет чиновничество из туземцев (армян, грузин и татар), всячески тормозя возможности русским-православным переселенцам осесть навсегда на Кавказе.

Я сам был свидетелем, например, такого факта. К армянину – уездному начальнику – пришла с просьбой о содействии группа наших добровольных переселенцев. Он принял их «по-собачьи», рыча на них и ругаясь за то, что они шляются и приносят ему беспокойство.

– Кто вас, подлецов, сюда звал? – кричал армянин в русской чиновничьей форме. – У нас есть земли, но они нам нужны для наших детей, а чужих пускать я на них не намерен. Убирайтесь ко всем чертям в вашу Россию.

Он был очень смущен, когда в числе публики увидел меня в форме офицера Генерального штаба, незаметно для него подошедшего на эту сцену. Он не знал, как извернуться и стал жаловаться мне на переселенцев, якобы капризничающих и не желающих оставаться в отведенных им местах.

– Да там воды нетути, – громко сказал один из просителей, – да и земля – один голый камень…