Разворот на восток

В настоящий момент первая задача уже выполнена. Красная Армия прочно стоит в Европе, и нет в мире такой силы, которая могла бы ее оттуда сдвинуть. Прошедшие два дня назад выборы – это только легитимация достигнутого состояния, без всякого риска неудачи, ибо от избирательных процессов были отстранены все силы, замеченные в политике умиротворения агрессора в довоенный период и в пособничестве местным фашистам и германским нацисто-сатанистам во время войны. Собственно, Сталин мог бы подождать с выборами еще пару лет – до тех пор, пока ситуация в этих странах окончательно не устаканится, но легитимные просоветские правительства нужны ему были, как говорится, «еще вчера». Это Германия – побежденная страна, которая вошла в состав СССР на основании акта о безоговорочной капитуляции и ликвидации преступного нацистского государства. Остальные страны Европы должны проделать этот путь добровольно под руководством законно избранных властей. А уж потом от лица советского правительства Японская империя получит ультиматум, требующий возвращения колониальных владений, принадлежавших Франции и Голландии, а заодно и ассоциированной с СССР Великобритании. Можно, конечно, объявить войну Японской империи (просто потому, что «так хочется»), но гораздо полезнее будет сделать все «по правилам».

С первого же взгляда на Антонову вождь понял, что в Европе все прошло без особенных накладок. С таким видом не докладывают о неудаче – с таким видом начальству приносят отрубленную голову злейшего врага. Европа, еще не пришедшая в себя после пережитого ужаса нацизма-сатанизма, упала в советские объятия вся и сразу. Самый высокий результат Народный фронт получил во Франции, где за него проголосовало почти три четверти пришедших на избирательные участки. Чуть хуже результат был в Италии – около семидесяти процентов голосов у альянса коммунистов и популяров. Две трети избирателей проголосовали за союз коммунистов и центристов в Бельгии и Голландии, и по пятьдесят пять процентов – в Дании и Норвегии. В Швеции, Испании и Португалии, а также в странах Восточной Европы, утративших свою прежнюю государственность, выборы пройдут через два года, как раз к сорок пятому году. Официальное членство этих территорий в Советском Союзе для Сталина сейчас отнюдь не предмет первой необходимости.

Кстати, перед войной в скандинавских странах были сильны социал-демократические партии, но Сталин не считал этих деятелей правильными борцами за права трудового народа. Даже снаружи эти люди выглядели не красными[12]

, а лишь слегка розоватыми, социалистической фразеологией они, будто фиговым листком, прикрывали свою неприглядную буржуазную сущность. Собственно, по этому поводу никто не удивлялся: ни местные товарищи, ни пришельцы из будущего – недаром же товарищ Ленин в свое время костерил идейных предшественников современной социал-демократии как политических пгоституток и «пгодажных девок импегиагизма». За прошедшие годы ситуация не улучшилась, империализм окончательно заматерел, а сервильные способности псевдосоциалистических лидеров развились до максимума. Дошло до того, что до самого освобождения в оккупированной Дании у власти оставалось довоенное социал-демократическое правительство. И теперь социал-демократические деятели, ранее входившие в состав шведского и датского правительства, стараются объяснить следователям из ведомства Лаврентия Берия, как они дошли до жизни такой…

Просмотрев представленные документы, Вождь сказал, что это тоже победа – ничуть не меньшая чем та, что была достигнута летом сорок второго года на Курско-Белгородской дуге, только на этот раз победить удалось без единого выстрела и без пролития капли крови.

Антонова чуть искоса посмотрела на вождя и ответила:

– Результат этих выборов, товарищ Сталин, это всего лишь монетизация в политическом поле предыдущих военных побед, одержанных Красной Армией: от контрнаступления под Москвой до последней операции «Прометей», поставившей точку в существовании Третьего Рейха. Все вместе – это и есть обретающая сейчас политические контуры та самая Большая Победа, которую весь советский народ как мог приближал все два года тяжелейшей войны. Теперь нам осталось обустроить восточный фасад, а потом усиленно заниматься национально-политической интеграцией и развитием Советского Союза, ибо, несмотря на все приложенные усилия, совершенно непонятно, в какой момент североамериканской буржуазии надоест дружить и она решит пойти на конфликт с первым в мире государством рабочих и крестьян. И Рузвельт ничем не сможет помешать такому развитию событий. В крайнем случае, самый популярный президент за всю историю Соединенных Штатов скоропостижно скончается либо от сердечного приступа, либо от пули, выпущенной в упор каким-нибудь маньяком-одиночкой.

В ответ на это Сталин хмыкнул и сказал: