Разжигая пламя

Сорвав с пояса нож, он в последний раз глянул на Твин. Вспомнилось, как она тащила его на себе через туннели: нарвались на свору, когда возвращались с охоты. Рана была серьёзная, думал, не дотянет, а вот сестра как раз считала иначе. И только благодаря её упрямству он до сих пор жив. Она всегда относилась к нему по-особенному, с теплотой. До встречи с Ровеной в его жизни было всего две женщины: Твин — сестра, та, что готова была поддержать во всём, делила удары плетью, Стену Раздумий, синий дым по ночам за столовой; была и Дис, с которой он познал нечто большее — то, что может быть между мужчиной и женщиной… И которая потом так легко предала его.

Твин тогда вмешалась. Долго же он злился на неё, хотя понимал, что зря: так она показывала, что он важен для неё, что небезразличен как друг, как брат.

Пёс глухо зарычал, махнул костлявым хвостом и прыгнул.

— Чтоб тебя..! — Харо метнул нож.

Сверкнув, клинок врезался в бок твари, отшвырнув ту к стене. Визжа и разбрызгивая кровавую пену, пёс выгнулся, задёргал задними лапами.

Твин обернулась, благодарно кивнула.

— Харо! — принцесса впилась пальцами в его плечо.

Перед лицом возникла разинутая звериная пасть. Харо вытянул перед собой лук. Клыки со скрежетом врезались в сталь. Схватив нож, с размаху вонзил его в череп зверя, оттолкнул ногой обмякшую тушу. Успел достать стрелу, пронзил ей другого, что длинными прыжками нёсся прямо на Морока.

Сзади донёсся крик Лии. Харо обернулся.

Прижимая к груди окровавленную руку, Двести Восьмой отмахивался от псов, что уже сомкнули вокруг него кольцо.

Последняя стрела легла на палец. Харо сконцентрировался, выдохнул, прицелился. Тихо заскрипела тетива. С тонким свистом стрела сорвалась, прошила тушу ближайшей твари насквозь и вонзилась в горло следующего пса, что уже был готов вцепиться в свою жертву.

Двести Восьмой не растерялся, вогнал меч между лопаток другого зверя и отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от клацнувших челюстей.

Морок подскочил к последнему псу, вогнал клинок в короткую шею и с бешеными глазами осмотрелся по сторонам:

— Ну давайте, сукины дети! Я вам всем пообрубаю ваши тощие задницы!

— Угомонись уже, герой, — хохотнула Твин, вытирая рукавом перепачканное кровью лицо. — Веселье окончено.

Харо повернулся к вжавшейся в стену Ровене:

— Цела? — он коснулся её локтя.

Вздрогнув, она отняла руки от лица и осмотрелась:

— Они ушли?

— Угу, — хмыкнула Твин. — Зашагали ровным строем. В мир иной.

Бросив на неё хмурый взгляд, Харо недовольно покачал головой: Твин даже не скрывала своей неприязни.

— Нужен привал. Двести Восьмой ранен! — Лия передала факел собрату и стянула наплечный мешок.

— Не сейчас, — отрезал Спайк. — Здесь надолго оставаться нельзя. Мы так нашумели, что все псы в округе сбегутся. Чем дальше сейчас уйдём, тем лучше!

Проигнорировав провожатого, Лия склонилась над рукой Двести Восьмого, приказав одному из своих отыскать спирт и что-нибудь для перевязки.

— Нужно срочно обработать! — она сорвала пробку с пузырька и плеснула содержимым на рану.

Двести Восьмой скривился от боли, но даже не шелохнулся, стараясь не мешать девчонке с перевязкой.

Харо обошёл трупы, извлекая ножи и уцелевшие стрелы. Последних набралось меньше десятка. Столкнись они ещё одной стаей, даже вдвое меньше, отбиться будет непросто.

Спайк нетерпеливо вглядывался в темноту, переминаясь с ноги на ногу, и, как только Лия отошла от Двести Восьмого, махнул рукой, призывая двигаться вперёд. Твин перехватила факел у одного из сервусов и двинулась вслед за проводником.

Шли молча: каждый замкнулся в себе, переваривая случившееся.

Ровена мягко сжала руку Харо и, держась к нему как можно ближе, всё время посматривала на него, ища поддержки. Её тело била мелкая дрожь. Принцесса с трудом скрывала страх.

Бояться не стыдно, девочка. Здесь всем страшно.

Псы — полбеды, а вот то, что случилось с Девятнадцатым, волновало, наверное, каждого. И не напрасно. Жаль ублюдка. Такого даже он не заслужил. Лучше уж смерть, чем бессмысленное, противоестественное существование, уготованное плачущими своим жертвам.

На развилке взяли левее, и спустя минут десять, когда миновали подгнившую дверь со ржавыми петлями, Спайк остановился и дал добро на привал.

Ровена поманила Харо за собой, подальше от остальных, и, опустившись на пол, прислонилась к стене.

— Я больше не могу, — она говорила так, чтобы другие не слышали. — Мне стыдно, но я почти не чувствую ног, а ещё мне очень страшно!

— Соберись, Ровена, — Харо коснулся её подбородка и заглянул в глаза. — Осталось не так много.

Горькая улыбка мелькнула на её губах, глаза заблестели от слёз:

— Какая разница, когда умирать, сейчас или чуть позже? На мой взгляд, вполне подходящее место, — она вдруг смущённо опустила глаза. — Знаешь, я всё это время размышляла, что будет, если эта ночь окажется для нас последней. И только сейчас поняла, что всё не так уж и плохо. Во всяком случае, я встретила тебя, и это лучшее, что произошло со мной с тех пор, как умер отец. Некоторым и этого не дано…

— Мы выберемся отсюда! Ты слышишь?