Ребёнок от босса

Этот феномен известен, как эффект окклюзии. Искажение голоса такое раздражающее, что некоторые люди не носят их слуховой аппарат. Похоже, Максим из числа как раз этих людей.

- Ладно, мне надо в офис. Часа через два буду дома.

Отрываю взгляд от поверхности стола и смотрю в ставшее вновь серьезным лицо Максима. Вот уж правда - человек настроения!

- Хорошо. Что ты хочешь на ужин? Мясо или рыбу? – задумчиво покусываю нижнюю губу.

- Без разницы, – бросает Максим, сгребая со стола кучу разбросанных бумаг. – У тебя все вкусно.

На моих губах мгновенно появляется улыбка. Ну, вот как его не любить?

Максим хлопает раскрытой ладонью по заднему карману своих джинс, а затем подходит ко мне.

Лишь только спустя пару минут после поцелуя Максим неохотно от меня отстраняется.

Он окидывает довольным по-хозяйски собственническим взглядом мое раскрасневшееся лицо, отмечая разом и разметавшиеся волосы, и участившееся дыхание.

- Все, я пошел, – Максим на секунду замирает, прежде чем продолжить. - А может Ева уже проснулась? - соболиная бровь вопросительно приподнимается.

- Нет! - резко отвечаю, забыв о том, что пару секунд назад безумно смущало и возбуждало меня. - Еще чего! – возмущаюсь, прекрасно зная, что если муж пойдет смотреть на дочку, не удержится и затискает малышку, а мне потом справляться в одиночку с капризулей. – Даже не думай, Садулаев!

Максим усмехается и поднимает руки вверх, словно сдаваясь.

- Все-все, я пошутил. Не скучай. Я быстро.

Киваю, ощущая, как грусть радостно запускает в меня свои длинные когти. Еще не ушел, а я уже скучаю.

Максим размашистым шагом подходит к двери и, прежде чем выйти за порог, оборачивается.

- Детка, я соврал.

Вопросительно смотрю, чувствуя, как грохочет неспокойно сердце.

- Твой голос похож на щебетание райской птички, – Максим подмигивает и одаривает своей фирменной слегка кривоватой обаятельной улыбкой.

- Иди уже, – смеюсь, махнув рукой, и прикусывая припухшую от поцелуя нижнюю губу.

Глава 37

Ангелина

Месяц спустя

— Я так волнуюсь, как будто впервые выхожу на сцену.

Прижимаю к горящим щекам ладони и, прикрыв глаза на секунду, шумно выдыхаю. Кажется, что в просторной гримерке совсем нет воздуха. Или это паника так давит на грудь, что тяжело дышать? Сколько раз я себе клялась, что больше не буду волноваться о том, что мне не подвластно? Но вновь берусь за старое.

В голове отчетливо, будто на яву, звучит голос Татьяны: ты обязана приспособиться к жестокой реальности мира, бороться. Быть сильнее и лучше своих коллег.

Тренер права. Но эту смесь страха и волнения ни с чем не сравнить. Слишком долго я танцевала на вторых ролях.

— Брось, детка, – хриплый баритон Максима ласкает мой слух, проникая в невеселые мысли.

Я поднимаю блестящие от эмоций глаза на мужа.

– Ангелин, не надо давать тревожным мыслям создавать маленьким вещам слишком большие тени. Ты лучшая – это факт!

Нежно кладу ладонь ему на грудь и веду ею по плотной ткани рубашки снизу вверх, а затем обратно. Синие глаза мгновенно отвечают на этот призыв, и Максим властно обвивает меня рукой за талию.

— Любимый, мне так приятно, что ты в меня веришь, – доверительно прижимаюсь раскрасневшийся щекой к груди мужа, прямо там, где гулко бьется сердце. Руки будто сами по себе обхватывают мужской торс, и я прикрываю глаза, наслаждаясь минутами единения.

От поддержки Максима у меня, словно за спиной выросли крылья. Он прав. Я столько тренировалась, что все обязательно будет в лучшем виде.

— Ладно, любимый, иди, – встаю на пуанты и целую Максима в щеку, покрытую тёмной щетинной. – Мне нужна хотя бы минутка, чтобы настроиться.

— Точно? Может быть…

— Иди, – повторяю с мягкой улыбкой, но в голосе слышится хорошо различимая сталь.

И лишь когда за Максимом закрывается дверь, я нервно прикусываю губу. Театр – это всегда таинство. Зрители видят лишь малую часть: они приходят, чтобы увидеть главное «блюдо театральной кухни» - спектакль.

Придя, они сопереживают и аплодируют «героям», в то время, как артисты в ослепительных костюмах, творящих магическое действо среди роскошных декораций на освещенной софитами сцене, напряжено работают. Для зрителя это всего лишь способ хорошо провести время, не напрягаясь и особо не вдумываясь. А ведь спектакль – это итог многомесячной работы огромного количества людей, которая скрыта от глаз зрителей. Театр — сложнейший организм, большая творческая лаборатория или огромный механизм, где нет мелочей; где трудятся люди самых разных профессий, без которых подготовка спектакля и само театральное представление просто невозможны. И я одна из шестерёнок этого огромного механизма.

- Уважаемые артисты балета, приготовьтесь к выходу на сцену.

Машинально поднимаю взгляд на встроенный в стену напротив выхода динамик. Ну, все. К черту! Проходя на сцену, машинально делаю то, что привыкли делать все балерины, без исключения: изображаю без усилий улыбку на лице, ведь я не просто танцор, я - артистка балета! Инстинктивно отыскиваю взглядом Максима. Муж сидит в первом ряду, как и обещал.