Регентство. Людовик XV и его двор

Лемуан, Куазево, Пигаль и Буше принимаются за работу; одни обтесывают мрамор, другие рисуют на холсте. Целый мир сатиров, нимф, наяд, пастушков и пастушек, увенчанных цветами, украшенных лентами и напудренных, появляется на свет, наполняется жизнью, расходится по садам и заполняет собой стены замка. Однако остаются слуги, эти докучливые свидетели, эти болтливые смутьяны. Лорьо, искусный механик, помогает избавиться от них: он изобретает особые обеденные столы, которые именуются буфетчиками и которые вместе с запиской, где перечислены те вина, кушанья и фрукты, какие желают получить сотрапезники, уходят под пол, а затем, полностью сервированные, появляются снова, и так каждый раз.

Весь этот молодой двор, стремящийся к удовольствиям, обожающий войну и алчущий любви еще больше, чем почестей, был, как нетрудно понять, врагом старого кардинала. Придворные решили сделать попытку наподобие той, какая потерпела провал во времена маркизы де При, в годы министерства герцога Бурбонского; заговорщиками выступили г-жа де Майи, по-прежнему остававшаяся фавориткой короля, Ла Тремуй и Жевр; речь шла о том, чтобы отрешить кардинала от должности и поставить на его место г-на де Шовелена.

Кардинал узнал обо всем от тех, кто входил в окружение графа Тулузского, остававшееся преданным ему.

К несчастью для заговорщиков, г-н де Шовелен поставил себя в скверное положение.

Во время последней войны, когда г-н де Шовелен был министром иностранных дел, пошли слухи, напрасно или справедливо, будто он получил из Вены крупную взятку, имевшую целью побудить его действовать во вред интересам Савойи; и в самом деле, вспомним, что в награду за свое деятельное участие в военном союзе король Карл Эммануил получил всего лишь две небольшие провинции.

Кардинал собрал воедино все эти смутные слухи, придал им должный порядок, чтобы составить из них обвинительный акт, представил этот обвинительный акт королевскому совету и добился приказа об опале г-на де Шовелена.

Двадцатого февраля г-н де Морепа явился к г-ну де Шовелену и вручил ему следующее письмо кардинала де Флёри:

"Дружба, которую я всегда питал к Вам, сударь, удерживала меня до сих пор от того, чтобы нанести Вам удар, который честь, совесть, порядочность и забота о благе государства вынуждают меня нанести Вам сегодня.

Кардинал де ФЛЁРИ".

Между тем г-н де Жюмийяк ждал у двери, имея приказ препроводить г-на де Шовелена в Гробуа.

Сокрушив г-на де Шовелена, кардинал обернулся против Ла Тремуя и Жевра. Король хотел было защитить своих друзей, но ему пришлось уступить. Кардинал потребовал отправить их в ссылку и получил согласие на это.

Старый канцлер д'Агессо вновь вступил в должность хранителя печати; г-н Амело, управляющий финансами, был назначен государственным секретарем по иностранным делам, а г-н де Морепа — государственным министром.

Это великое событие было увековечено сатирической песенкой. Вот она:

Февральским днем,Часу в седьмом,Промчался Морепа верхом.Аллилуйя!Глаза его сверкают злом;С язвительным смешком

Он к Шовелену входит в дом.Аллилуйя!Слова его звучат как гром:"Приказ подписан королем,Печать у вас мы заберем!"Аллилуйя!Едва он скрылся за углом,Туда же Жюмийяк бегом:Ему и дьявол нипочем.

Аллилуйя!Когда сей гость явился в дом,Старик был в трепете немом:Он до беды своей дошел умом.Аллилуйя!Обмякнул канцлер, словно снега ком,И молча, будто с гостем незнаком,Печать ему отдал с кивком.Аллилуйя!Гость молвит в тоне приказном:

"Вас в Гробуа немедля отвезем,С эскортом, сударь, с ветерком!"Аллилуйя!Великой новостью влеком,Возликовал Париж в один прием,И все мы взапуски поем:Аллилуйя!

И в самом деле, Париж всегда поет, когда что-то терпит провал, независимо от того, что проваливается — театральная пьеса или политическая карьера.

Одна лишь г-жа де Майи избежала мести кардинала; дело в том, что, неотступно наблюдая за королем, кардинал понимал, что в скором времени Людовик XV отомстит за него сам.