Реквием ангела, исповедь демона

— Я слышу вину в твоем голосе, — удивленно повернулся к советнику Зан. — Оправдай свой стыд перед Катриной высшей целью. О чем бы я тебя ни попросил, поверь, всё ради всеобщего благополучия. — Зан отвернулся к окну, с интересом разглядывая огни фар подъезжающих автомобилей, и добавил: — Будь готов. Сегодня мы вычеркнем фотографа из жизни Катрины. А пока ступай, поприветствуй гостей Виктора от моего имени.

Джаред колебался. Вот-вот должна была появиться Катрина, и Джаред не хотел, чтобы Зан излил весь свой гнев на неё, как в присутствии посторонних глаз, так и без оных. У дверей он остановился и проговорил:

— Зан, ты должен знать… в следующий раз, выбирая между тобой и Катриной, я выберу её сторону.

Лорд-маршал сначала вовсе никак не отреагировал. Но когда Джаред, посчитав, что господин проигнорировал его слова, уже выходил, Зан ответил с угрозой:

— Конечно, Джаред. Все мы совершаем ошибки.

Тем временем во дворе остановились два внедорожника Mercedes с фамильным гербом на задних дверцах[1] и четыре сопровождавших их мотоциклиста в серых кожаных куртках с такими же гербами на спинах. Они с исполнительной спешностью спустились с мотоциклов и открыли дверцы машин.

Первой из салона показалась Деобия — некогда обращенная самим Дариусом родственница румынского боярина. Длинные пепельные волосы Деобии безжизненно обрамляли её костистое высокомерное лицо и не поддавались даже натиску холодного декабрьского ветра. Вместе с кровью Морбия она переняла не только бессмертие и близкое родство с Лордоком, Падшим Принцем, но и черты, присущие обратившему её покровителю. Её широкое лицо, всегда горделиво поднятое, ни к кому не обращалось, словно взглянуть на прислужников для неё было подобно унижению. Наиболее любимая Морбиева подданная была в роскошном платье цвета золы из жатого атласа и в перчатках до локтя.

Тут же на мощеный камнем тротуар ступил и сам убийца фонарников. В сером кожаном плаще с черными эполетами на плечах — отличительным знаком лордов-маршалов Триумвирата, и высоким воротником стойкой, застегнутым на пряжку. Вместо пуговиц 12 кожаных ремней пересекали торс. Расшитые черным узором обшлага плаща спускались до широкой кисти с длинными пальцами скелета.

Длинное костистое лицо вампира с тонким носом и острым взглядом запавших в череп глаз. Разрез рта был неприятным, порочным, такой рот мог принадлежать только порицателю и ненавистнику всего вокруг.

Дариус Морбий. Глава румынского клана стражей и судья трибунала.

Крепко взяв Деобию под руку, он двинулся к дому. Его свита, потянулась за ними. Перед услужливо открытыми дверями Морбий остановился, и глаза его безжалостно опустились к одному из склонившихся в поклоне слуг. С полминуты он выискивал в том изъян, а потом презрительно произнес своим вороньим голосом:

— Пред тобой один из глав Триумвирата, отребье! Приклонись ниже!

Слуга беспрекословно выполнил приказ. Второй слуга, на которого даже не смотрели, тоже склонился ниже. За спинами Дариуса и Деобии послышался смех их подданных, наблюдающих за тем, как долго ещё смогут простоять в низком поклоне слуги, одновременно придерживая рукой высокую массивную дверь.

Тотчас как румынские гости вошли в дом, к Дариусу через анфиладу комнат поспешила Инга, приветствуя его с теплой улыбкой. Свита Морбия растворилась среди остальных гостей. Вскоре неспешно подошел Джаред, здороваясь от лица клана Вэллкат.

— Хорошо ли обстоят дела в вверенных вам владениях трибунала, лорд-маршал? — вежливо поинтересовался он у Морбия. — Представляю, какая это тяжелая задача, извечно следить за тюрьмой бессмертных.

Джаред имел ввиду древний замок в карпатских горах, в котором проходят судебные разбирательства Трибунала. Где также в многочисленных его подвалах располагается узилище Дете’ро. Тюрьма для осужденных бессмертных. Пусть десятки камер и темниц в ней пустуют, но одно упоминание тюрьмы Дете’ро повергает осведомленных в трепет. Её темные стены заключают в себе не только лордоков, но и обра́зных, которым решено было сохранить жизнь.

Тюремное заключение у лордоков считается вторым по строгости наказанием. Первым является сожжение в солнечных лучах. А к вердикту об отлучении Трибунал прибегает редко. Отлученные изгоняются из клана, лишаются всех привилегий и защиты Триумвирата. Порой лорды-маршалы сами принимают решение об изгнании из клана, когда вина перед всем сообществом лордоков отсутствует и проступок носит внутриклановый характер.

— Всё в порядке, — сухо ответил румынский лорд-маршал. — Задача вполне посильная для великого лордока.

Джареда он истово презирал, считая его недостойным грязным существом, выродком, которому следовало не позорить свою фамилию и умереть вместе с его роднёй ещё той ужасной ночью 1757 года, когда на обитель чешского клана напала стая оборотней под предводительством вожака Падека Ростара.

В этом крылась и причина пошатнувшегося уважения Морбия к Зану Вэллкату. Дариус всегда считал, что Зан поступил крайне неумно, взяв Джареда под свою опеку.