Ренуар. Частная жизнь

Сыграть свою роль пришлось и Жану: довольно скоро врачебная комиссия признала его годным к дальнейшей службе. И отец и сын знали, что возвращение в пехоту с левой ногой на 4 сантиметра короче правой ни к чему хорошему не приведет. 1 ноября 1915 года Ренуар написал Ривьеру: «Я крайне расстроен и не знаю, что делать. Очень важно, чтобы кто-то проследил, как продвигается рапорт Жана с просьбой перевести его в броневойска. В противном случае ему будет подписан смертный приговор, поскольку защитить себя он не сможет: он едва ходит. Скажи, что мне нужно сделать. Что ты считаешь правильным?» На обороте письма Ренуара есть приписка от Жана: «Дорогой месье Ривьер, отец также написал Эли Фору, бульвар Сен-Жермен, 147. Он попросил меня уведомить Вас об этом, чтобы Вам были известны все предпринятые нами шаги»[1556]. Неделю спустя, 8 ноября, Ренуар получил от Фора ответ: «Нет нужды говорить, что я сделаю все возможное для Вашего сына. Я одновременно отправляю письмо своему зятю. Он – офицер в Министерстве спецслужб… Лучший способ ускорить процесс – сказать Вашему сыну, чтобы он напрямую изложил ему в письме, чего хочет. Тогда зять будет заранее знать, что нужно, и обещаю, что поможет с готовностью, – у нас с ним совершенно братские отношения, а кроме того, он большой поклонник, позволю себе это слово, Вашего гения… Пусть Ваш сын не стесняется и изложит все подробности как можно точнее»[1557]. Сразу после получения этого письма Жан написал зятю Фора: «Майор… месяц назад я попросил о переводе в танковые войска. Однако ответа так и не получил и потерял надежду попасть туда, а потому подал прошение в авиацию. Сражаться пешим я не могу, поскольку был серьезно ранен в ногу, – это для меня единственный способ не гнить в казарме, а приносить стране хоть какую-то пользу. Просьбу о зачислении в авиацию я отослал две недели назад. Буду крайне признателен за Ваш совет по этому поводу – дайте знать, есть ли хоть какая-то надежда»[1558]

. Даже и после ранения Жан оставался бесстрашным. Служба в авиации привлекала его, поскольку летчики занимались тем же, чем и кавалеристы: они вели разведку с воздуха и докладывали о перемещениях противника. Но если кавалерия, возникшая еще во времена Юлия Цезаря, безнадежно устарела, то аэропланы были новейшим изобретением (первые полеты механических аппаратов относятся к 1901 году, французские военно-воздушные войска были созданы в 1909-м). Признавая, что он был «серьезно ранен в ногу», Жан все же выражает готовность служить своей стране. Отцовские связи возымели действие – Жана приняли в авиацию. В начале 1916 года Ренуар пишет Андре: «Прости меня, что никогда не говорю об этой дурацкой войне, которая одновременно и бессмысленна, и бесконечна. Жан по-прежнему в Ницце, все еще дожидается отправки в ВВС»[1559].

18 января 1916 года Жан начал проходить летную подготовку в Амберьё-ан-Бюже, в Центрально-Восточной Франции, жил он в гостинице «Терминус». На писчей бумаге с грифом авиационной школы он пишет Гино: «Дорогой друг, я все еще в Амберьё, в состоянии неопределенности. Возможно, отец говорил тебе, что из-за ранения меня не хотят готовить на пилота. Сейчас пытаюсь остаться здесь в качестве разведчика-наблюдателя»[1560]. В те времена была такая должность – наблюдатель[1561]

. К весне 1916 года потребовалось расширить летный состав, правила изменились, и Жан снова подал рапорт о переводе в летчики. В рапорте говорится: «Младший лейтенант Ренуар… наблюдатель… просит перевести его в пилоты. Буду рад летать на истребителе. (Из-за раны в ногу будет легче водить легкий самолет.) Предпочел бы начать летную подготовку в Бюке или Жювиси (или поблизости от Парижа) по причине плохого состояния здоровья отца, которого хотел бы время от времени навещать. Дата подачи рапорта: 1 мая 1916 г… на самолете „Кодрон“»[1562]. Просьбу Жана удовлетворили, впоследствии он объяснял, что сражался в эскадрилье, занимавшейся аэрофотосъемкой – они фотографировали вражеские позиции[1563].

Заявление у Жана приняли, и он вошел в число первой тысячи пилотов в мире[1564]

. 4 сентября 1916 года в его личном деле записано, что он «временно приписан к летной школе в Шатору», в 248 километрах к югу от Парижа[1565]. Жан летал на двухмоторном биплане «Кодрон» с открытой кабиной, сделанном полностью из дерева[1566]. Через день после приезда Жана в летную школу Ренуар пишет: «Жан очень доволен своим аэропланом „Кодрон“»[1567]

. Поскольку у Жана уже имелся опыт наблюдателя, на летную подготовку у него ушло всего три месяца, однако летать в те времена было чрезвычайно опасно. 19 декабря 1916 года Андре пишет крестному Жана Жоржу Дюран-Рюэлю: «Несколько дней тому назад самолет Жана упал, хотя сам он остался невредимым. Самолет полностью разрушен… [Жану] дали восемь дней отдыха, он проводит их рядом с отцом»[1568]. Наблюдатель, летевший вместе с Жаном, тоже остался цел, а все фотооборудование погибло[1569].