Ренуар. Частная жизнь

Алине ранения и лечение двоих сыновей дались нелегко, нелегко они теперь давались и Ренуару, притом что через те же испытания пришлось проходить очень многим семьям, в которых сыновья ушли на войну. Военные потери оказались устрашающими: Франция потеряла убитыми или ранеными 75 % своих бойцов[1549]. В 1918 году Ренуар писал своему бывшему студенту, японцу Р. Умехаре: «Двое моих старших были серьезно ранены. У самого старшего в одной руке сохранилась единственная кость, а младшему пуля вошла в колено и вышла из бедра. Рана зажила благодаря его молодости и крепкому здоровью. Однако оба они живы, и я считаю себя счастливчиком в сравнении с теми, кто потерял все»

[1550]. Если для Пьера война закончилась в первый же месяц, Жан до самого ее окончания оставался на действительной службе – для Ренуара это были четыре года беспрерывных тревог. Жан – на момент начала войны ему было всего двадцать лет – мужественно сражался в чине офицера, сперва в кавалерии, потом в пехоте, потом в фотографической разведке, а впоследствии в авиации, закончив войну летчиком-истребителем.

7 июля 1915 года, всего через две недели после определения в госпиталь в Безансоне и через десять дней после смерти матери, Жана перевезли за 411 километров в Париж. Семь недель он находился на излечении в госпитале, развернутом в Гран-Пале – обычно там проходили выставки, – а потом ему сказали, что его вместе с другими ранеными разместят в отеле «Ритц». Ренуар, которому очень хотелось встретиться с сыном в Париже, застрял в Кане – на следующий день, 8 июля 1915 года, он пишет Малек: «Поездку опять пришлось отложить – температура, несварение и пр… Жан находится в отеле „Ритц“ в Париже, не понимаю почему. Напишу, как только доберусь до Парижа… Врач скажет, когда мне будет позволено убраться из здешней жары»[1551]

. Несмотря на все сложности, примерно через неделю Ренуар, в сопровождении четырнадцатилетнего Коко, смог наконец добраться до Парижа и увидеться с Жаном. На фотографии Жан показан в форме, а у Коко на руке черная повязка – знак траура по матери.

Продолжая проходить процедуры в Гран-Пале, Жан попросил разрешения переселиться к отцу и брату в их парижскую квартиру. В личном деле Жана есть запись врача от 7 июля 1915 года: «Младший лейтенант Ренуар просит проходить лечение в Гран-Пале, но жить при этом дома – с медицинской точки зрения я не вижу к тому никаких препятствий»[1552]. В семейной квартире (бульвар Рошшуар, 57-бис) Жану было уютнее в обществе отца и брата, а еще он мог развлекаться новым кинопроектором, который купил Ренуар

[1553], и радоваться присутствию отцовской модели Деде, в которую постепенно влюблялся. В том же личном деле значится, что 26 августа 1915 года Жан закончил четырехмесячный курс лечения ноги. Той осенью, когда Ренуару пришлось вернуться в теплый Кань, Жану позволили поехать с ним и продолжать выздоровление в Коллет. Поль Сезанн-младший, навестивший их в том октябре, объясняет жене: «Присутствие Жана и его любовь [к отцу], равно как и его жизнерадостность, вернули Ренуара к жизни. Каждый день они катаются на автомобиле, который ведет Жан»[1554]

. Судя по всему, ранение в левую ногу не мешало Жану садиться за руль. Однако, хотя Ренуар и радовался присутствию сына, его страшно раздражал ход войны – он пишет об этом Жанне Бодо: «Каждый обязан сыграть свою роль в борьбе с этой общей бедой. Все изменилось в корне, и для штатских, и для военных»[1555].