Ренуар. Частная жизнь

Помимо Андре, через Габриэль новости о Ренуаре доходили и еще до одного человека – Жанны Трео-Робине. Регулярное общение Жанны с отцом прервала война – ежегодные посещения Парижа сделались невозможными. Поскольку перо Ренуару было держать гораздо тяжелее, чем кисть, его слова и деньги передавали Жанне Габриэль и другие[1527]. Например, в марте 1918 года Габриэль пишет: «Месье Ренуар, как всегда, в порядке и не в порядке. Он стареет: 25 февраля ему исполнится семьдесят семь лет. Несмотря ни на что, он продолжает понемногу работать, особенно сейчас, в теплую погоду; она ему больше нравится. Он просит передать тебе его наилучшие пожелания. Ответь, как только получишь это письмо. Посылаю тебе денег… надеюсь, что все у тебя хорошо и с едой не слишком скудно. Здесь нам едва хватает и все очень дорого. С любовью, Габриэль, отель „Савурнен“, Кань, Приморские Альпы»[1528]

.

Общаться с Жанной Ренуару также помогал его шофер Баптистен Рикор. Восемь месяцев спустя, сразу после окончания войны, Жанна получила от Баптистена письмо: «Мадам, пишу Вам от имени месье Ренуара, который сам писать не может; прошу, будьте добры, ответьте на это письмо… получив ответ, мы вышлем деньги. Напишите месье Баптистену Рикору в Кань (Приморские Альпы) / Кань, 19 ноября 1919»[1529]. Трудно сказать, знал ли шофер, кому он пишет и почему Ренуар шлет деньги этой женщине, – существование Жанны по-прежнему оставалось тайной почти для всех, кроме уже упомянутых Воллара, Габриэль, Жоржетты Дюпюи и ее мужа, а также месье Дюо, который в 1908 году помог Ренуару составить его первое завещание.

Ренуар и Деде во время работы над «Торсом». 1918. Фотограф неизвестен

Хотя и шла война, душевное состояние Жанны, похоже, изменилось к лучшему за десять лет, протекших после смерти ее мужа. Она по-прежнему жила в Мадре и письмо к Воллару от 1 мая 1917 года подписала: «Искренне признательная Вам, вдова Робине, Мадре, Майен»[1530]. В этом письме она демонстрирует интерес к тому, что происходит с живущими с ней рядом людьми, а про ее проблемы с питанием речи больше не идет. Однако, хотя она и стала сдавать внаем примыкающую к ее дому пекарню, как ей и советовал отец, на третьем году войны ей стало не хватать денег. Дефицит военного времени сделал жизнь особенно трудной, поэтому в марте 1917 года Жанна, с согласия отца, обратилась от безденежья к Воллару. Ответа на ее первое письмо не последовало. Два месяца спустя она написала Воллару вновь – речь идет об уже упомянутом письме от 1 мая: «У меня нет подходящей одежды, чтобы выйти на люди, потому что с самого начала войны я постоянно ношу траур по убитым племянникам; их было пятеро: четверо братьев и их двоюродный брат. Кроме того, у меня почти полностью сносились все туфли и шляпы, а в начале июня я приглашена на первое причастие моей крестницы, двоюродной внучки моей приемной матери. Мне будет чрезвычайно неудобно им отказать, поскольку они всегда были очень добры»[1531]

. Даже в тяжелое военное время Жанна выражает любовь и благодарность к своей приемной семье. В том же письме она очень проникновенно пишет об отце: «Насколько я знаю, месье Ренуар в ближайшее время вернется в Париж. Надеюсь, что у него возникнет желание рассказать мне, что происходит в его жизни. Если сам он не может писать, поделитесь со мной новостями, месье, я буду крайне Вам признательна»[1532]. Из того же письма следует, что в свои сорок семь лет Жанна продолжала зависеть от отца: «От всей души надеюсь, что месье Ренуар не сочтет за труд прислать мне самое необходимое. Он, безусловно, знает, что я не трачу денег попусту, поскольку повседневные мои траты сводятся к пятидесяти франкам, которые я получаю ежемесячно [от сдачи внаем пекарни]»[1533]. Неизвестно, ответил ли ей Воллар; если нет, возможно, Жанна связалась с отцом через Габриэль, Жоржетту или Баптистена.

Ренуар продолжал помогать Жанне до самой своей смерти. Например, за четыре месяца до его смерти Жоржетта спрашивает Жанну в письме, получила ли та посланные ей деньги: «Пожалуйста, сообщи ему, получила ли ты 100 франков, которые он тебе отправил около полутора месяцев назад. Он в добром здравии и крепко тебя целует. Мы с месье Дюпюи тоже шлем свои приветы. До скорой встречи, мадам Дюпюи»[1534]. В 1919-м Жанна, похоже, возобновила свои ежегодные августовские визиты к отцу в Париж, которые прервала война.