Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

Так как все это совпадает с резким падением производительности труда, продолжительным бездельем громадного количества призванных в тыловые воинские части сотен тысяч людей, с повышенным потреблением ими продуктов сравнительно с другими группами населения, а в дальнейшем грозят все новые и новые требования роста заработной платы, еще большая быстрота роста государственных расходов и дальнейшее падение производительности труда, то совершенно становится ясным, какая громадная опасность стоит перед государством.

Отравой «сладким ядом» бумажных денег, за которую так упрекали старый режим, полною чашею и безудержно напаивается революционная Россия. К гибельному источнику чуть не единственного способа покрытия государственных расходов с все возрастающей жаждой тянутся широкие народные массы.

У государства нет надежных способов бороться с бумажной водянкой денежного обращения. Поздно проводимые прямые налоги встречают пассивное сопротивление в населении. Чувство гражданского долга притуплено и достигло крайнего напряжения сознание личных, классовых и групповых прав. Налоги платят плохо, займы имеют малый успех. Да и где у нас государственная власть?

По наклонной плоскости катится груз бумажных финансов государства и пока не видно, где он остановится в своем падении. Не видно еще и сил государственных, способных удержать народно-хозяйственную жизнь страны от распада и катастрофы.

Среди социалистических групп все еще идут бесплодные споры о коалиции и контрреволюции. Там все еще многим как будто непонятно, что самая страшная контрреволюция надвигается не из той или другой политической группы, не от того или другого лица, а из-за хозяйственной разрухи, бестоварья, бесхлебья и безработицы.

Гоняясь за собственной тенью, рыщут объятые утопическими мечтами большевистские авангарды «революционной демократии» в поисках контрреволюции. А она надвигается в их собственных рядах и куется их собственными руками.

Государственная власть не может справиться ни с чем, пока само государство в хозяйственном и административном отношении остается «распыленным союзом анархических, бунтующих поселений».

Речь. 1917, 19 сентября (2 октября). № 220 (3962).

Плеханов Г.В. ЛЕНИН И ЦЕРЕТЕЛИ

В одной из своих речей, произнесенных на Демократическом совещании, т. Церетели, возражая г. Троцкому, попросил его вспомнить предсказание, сделанное «не пророком, а человеком, связанным с российской демократией и отразившим ее политику». Предсказание это заключалось в словах: «К нам контрреволюция прорвется через большевистские ворота».

Слова эти произнесены были на июньском совещании Советов рабочих и солдатских депутатов, - много у нас было таких совещаний, да только воз и ныне там! - тем же т. Церетели. Для их произнесения действительно не требовалось пророческого дара. С тех пор как Ленин, возвратившись в Россию через Германию, изложил свои пресловутые «тезисы» в Петроградском Совете, всем его противникам стало ясно, что его, с позволения сказать, тактика в огромной степени будет способствовать усилению контрреволюционных элементов. Т[ов]. Церетели выразил это общее убеждение противников Ленина на июньском совещании. И теперь, когда только слепые не видят, какие роскошные контрреволюционные всходы дает агитация Ленина и его единомышленников, т. Церетели может, пожалуй, гордиться своим «предсказанием».

К сожалению, тут приходится отметить следующее печальное обстоятельство. Человек, «связанный с российской демократией и отражавший ее политику», сам поддерживал Ленина в его вреднейшей для революции деятельности. Разумеется, он поддерживал его невольно и бессознательно, но тем не менее поддерживал. И к тому же - весьма усердно. Будущий историк русской революции вынужден будет, в интересах истины, занести это печальное обстоятельство на страницы своего труда рядом с «предсказанием » т. Церетели.

Как же могло случиться, что «человек, связанный с российской демократией и отражавший ее политику», а главное - не раз выступавший противником Ленина, сам оказался его пособником? Да очень просто!

Т[ов]. Церетели грешит двойственностью своих политических взглядов.

Он, во-первых, марксист. В качестве марксиста он, выступая против Ленина, весьма основательно ставил ему на вид, что Россия переживает теперь не социалистическую, а буржуазную революцию. Отсюда он, - правда, не сразу и не без очень значительных колебаний, - вывел то вполне верное умозаключение, что революционная демократия может, отнюдь не изменяя самой себе, вступить в коалицию с буржуазными партиями. Он сам вошел в коалиционное министерство. Раз войдя в него, он не мог не желать, чтобы трудящаяся масса поддерживала правительство, наполовину составленное из представителей разных оттенков социалистической мысли, а наполовину из «министров-капиталистов». И он выражал в своих речах это, как нельзя более естественное, желание.