Революция

Он шагнул к Фримонту, а тот отступил. Мартин придвинулся к нему вплотную, так близко, что искаженное страхом, побледневшее лицо оказалось у самых глаз. Потом взял со стойки двести песо и засунул их управляющему в верхний карман пиджака.

– Освободите два номера, а не то, Богом клянусь, я спалю ваш отель к известной матери.

Он спал, как ангел, если ангелы погружаются в такой глубокий и долгий сон без кошмаров и тревожащих его картин. А проснувшись, принял горячую ванну, вызвал отельного парикмахера, который подстриг его, хорошей бритвой выскоблил подбородок и щеки. Ему отвели его прежний номер – с маленьким балконом, выходящим на перекресток улиц 5 Мая и Платерос, и оттуда Мартин, завернувшись в халат с вышитой на груди монограммой отеля, смотрел, как над колокольнями старинного испанского собора восходит солнце.

До этого, покуда парикмахер его обрабатывал, он листал иллюстрированные журналы, оставленные прежним постояльцем. Мартин не знал, откуда тот был, – видимо, из Штатов, поскольку все журналы были на английском. Один из них, «Кольерс уикли», рассказывал о войне в Европе, а репортаж из Амьена с приложением карты и батального рисунка был подписан Дианой Палмер:

Германская артиллерия бьет со смертоносной точностью, однако пехоту союзников, засевшую в превосходно укрепленных окопах, можно выбить оттуда лишь штыковым ударом, а для броска наступающие должны пройти по земле, опутанной колючей проволокой и покрытой воронками от снарядов.

Горничная только что принесла его вычищенную одежду. Мартин завершал свой туалет, застегивая воротник рубашки – несколько месяцев он не завязывал галстук, – когда в дверь постучали.

– Здорово, инженер.

– А-а, это ты, майор? Доброе утро.

На пороге стоял Хеновево Гарса со шляпой в руках, с револьвером на боку, со шпорами, подвешенными к поясу. Он тоже вымылся и привел в порядок свой костюм – короткая куртка и узкие, вытянутые на коленях штаны были более или менее чистыми – и даже зачесал свои седеющие волосы назад, устроив почти посередине головы пробор, чего на памяти Мартина не случалось никогда.

– Как там Макловия?

Гарса с довольным видом кивнул:

– Знаешь, сама не своя от радости. Счастлива была спать в такой кровати – на мягком да на чистом. Сейчас она оденется и выйдет.

– Вы уже завтракали?

Мексиканец запнулся и стал очень серьезен.

– То-то и оно, что еще нет. Я за этим и зашел к тебе, – может, пойдешь с нами?

Он произнес это неуверенно и даже застенчиво, что нетрудно было понять. Корявый, дремучий северянин, привыкший к сельской жизни, не решался войти – ни в одиночку, ни со своей сольдадерой – в элегантную столовую, где официанты в красных курточках сервировали стол фарфором и серебром.

Мартин улыбнулся. Ему в голову пришла одна мысль. Он взглянул на часы, потом спрятал их в жилетный карман.

– Макловия готова?

– Наверно.

– Тогда бери ее и пойдем.

– Куда это?

Мартин затянул пояс с кольтом. Надел куртку и шляпу. Прислоненный к стене винчестер спрятал в шкаф.

– Завтракать. Я вас приглашаю.

Они спустились на улицу Сан-Франсиско и прошли ее почти до конца. По дороге им часто попадались ватаги инсургентов, которые с винтовками за плечами бродили по городу, заглядываясь на витрины и дома. Выходили с покупками из лавок, приветливо перекликались друг с другом, нажимали на клаксоны реквизированных машин, ждали своей очереди перед фотоаппаратом на треноге, чтобы, напустив на себя свирепый вид, сняться с оружием в руках. Все было мирно, весело и празднично. Перед кондитерской «Эль Глобо» оркестр играл «маньянитас», с балконов взирали на представление женщины и дети.

«Санборнс» находился в нескольких шагах от «Жокей-клуба», на той же стороне; над входом висела изящная вывеска, а через витрины, где были выставлены разнообразные сласти, можно было заглянуть внутрь. Мартин толкнул дверь, отдернул тяжелую бархатную портьеру и, обернувшись к своим спутникам, пригласил их войти.

– Лучшее заведение в Мехико, – торжественно объявил он.

Внутри слышался гул голосов, приятно пахло какао и ванилью. Почти все столики и табуреты у стойки были заняты нарядными дамами, элегантными господами в крахмальных воротничках и галстуках. Официантки в длинных белых передниках поверх темно-синих платьев сновали по залу с подносами, где стояли корзиночки с выпечкой и ароматно дымившиеся чашки. Заведение было изысканное и не для простых.

Мартин нашел свободные места у окна и заказал три роскошных завтрака – сок со смесью нопаля и апельсина, сдобу, кофе и шоколад, – которые подали немедля. Посетители за соседними столами исподтишка рассматривали их и были явно шокированы оружием у пояса и одеждой, годной для боя и похода, но здесь неуместной, однако никто не отважился открыть рот.

– Ты был прав, инженер, – сказал Гарса. – Этот шоколад просто черт знает как хорош.