Революция

Он уже освоился и в ответ на косые взгляды отвечал своими, не менее неприязненными, отчего окружающие отводили глаза. От надвинутой на лоб техасской шляпы, которую он и не подумал снять, смуглое усатое лицо, пересеченное шрамом, казалось еще жестче. Рядом с ним Макловия в своем всегдашнем наряде – широкая юбка и чистая белая блуза, застегнутая до шеи, – молча подносила чашку к губам. Косы ее были закручены на висках, и от свежевымытых волос пахло одеколоном. Время от времени она заботливо поглядывала на Гарсу.

– Тебе нравится, смуглянка моя?

Макловия кивнула. Над верхней губой у нее остался след от теплого шоколада.

– Очень.

Мартин пил свой кофе и с удовольствием смотрел на них. От обстановки, от этого заведения, от присутствия двух друзей душу наполняло почти блаженство. Быть может, слово «счастье» было бы здесь не вполне подходящим, но он чувствовал нечто очень похожее. Он пытался разобраться в своих ощущениях и неожиданно понял: он гордился ими, он был рад, что они с ним, а вернее, он с ними, что помог им провести ночь в уюте «Гиллоу» и сейчас они завтракают в «Санборнсе». Да, это были совсем особенные люди, разительно отличавшиеся от тех, кто косился на них с соседних столиков. Инсургенты, очень естественно ставшие в этом храме комфорта и хорошего вкуса тревожным, тяжким, быть может, даже грозным воплощением революции и войны. Хеновево Гарса и Макловия Анхелес знали тяготы и опасности, бывали под огнем, страдали, сражались за идею, за дело, которое считали правым. Это были люди цельные, исполненные решимости убивать и умирать без громких слов, готовые, не колеблясь и не торгуясь, платить ту цену, что запрашивали с них жизнь, риск, борьба. Быть может, не сами они выбрали себе такую судьбу, быть может, это получилось случайно, но они не уклонились от нее. Мартин был свидетелем. И как честь расценивал то, что они считали его другом и соратником. Чтобы стать достойным этой чести, подвел он итог своим размышлениям, я должен буду совершить нечто высокое.

Гарса ладонью вытер усы, выпачканные в шоколаде.

– О чем задумался, инженер?

Мартин улыбнулся:

– О дружбе.

Гарса заглянул в свою пустую чашку. Подумал над ответом.

– Хорошо, когда есть друзья.

Он взглянул на Макловию, словно советуясь с ней, и женщина в безмолвном одобрении опустила веки.

За окном появилось несколько вооруженных людей. Индейские черты, соломенные сомбреро с высокими остроконечными тульями, белые рубахи и штаны. Они долго стояли снаружи, с любопытством заглядывая внутрь, и наконец, оценив наружность Мартина, майора и сольдадеры, набрались храбрости и вошли. Вошли нерешительно, присматриваясь к посетителям и обстановке, – при виде их в кафе все замолчали – и устроились у длинной стойки.

– Ишь, вояки, расселись… – пренебрежительно, как истый северянин, пробормотал Гарса. – Куда конь с копытом…

Замолкшие было голоса зазвучали вновь. Новоприбывшие озирались с чисто южной недоверчивостью, не избавились от патронташей, перекрещенных на груди, и даже не сняли свои затасканные широкополые сомбреро, затенявшие лица. Ружья держали под рукой, прислонив к табуретам. Испуганные официантки подали горячий шоколад, и вчерашние крестьяне, ныне ставшие солдатами, подув, медленно подносили чашки к губам.

«Какая картина, а! – подумал позабавленный Мартин. – Юг и север, сапатисты и вильисты завтракают в фешенебельном „Санборнсе“. Жалко, фотографа нет запечатлеть такое».

Майор Гарса достал купленные в отеле сигары «Кьюбан сплит» в изящной жестяной коробочке. Аккуратно снял пломбу, чиркнул спичкой о подошву сапога и раскурил маленькую гавану.

– С друзьями не пропадешь, – продолжил он прерванный разговор.

Мартин сделал еще глоток.

– Я как раз думал об этом… Это ведь наш с тобой случай, майор?

Тот выпустил дым изо рта и из ноздрей.

– Мы больше чем друзья. Мы кумовья.

– Почему?

Гарса потер нос, сощурился от дыма:

– Почему – не знаю. А-а, нет, знаю. – Он накрыл ладонью руку Макловии. – Родили бы мы с ней ребеночка – чего не будет, – я бы тебя позвал в крестные. И ты, думаю, поступил бы так же.

– Не сомневайся, – рассмеялся Мартин.

– Мы ведь с тобой давно – как два пальчика на руке, – сказал майор и помолчал, словно отыскивая другие доводы. – Столько отъездили с тобой верхом, столько динамиту извели, сколько под пулями простояли… Это связывает покрепче веревки. И заставляет уважать. – Он выпустил колечко дыма и обернулся к Макловии. – Верно я говорю?

– Он хороший человек, – ответила та.

Мартин удивленно заморгал. Ни разу до сих пор не слышал он от нее доброго слова. А сейчас она смотрела ему в глаза, пристально и серьезно. Над верхней губой у нее так и осталась полоска шоколада, и это почему-то смягчало черты меднокожего лица с приплюснутым носом. Не сидел бы напротив майор Гарса, Мартин, пожалуй, отважился бы протянуть через стол руку и кончиками пальцев стереть этот след.