Революция муравьев

Так, игравший индийскую музыку ситарист выходил на сцену вместе с камерным оркестром, а джазовая певица выступала под аккомпанемент группы балийских барабанщиков; музыка сопровождала и танцы: танцовщица японского театра кабуки исполняла танец бабочки под бой африканского тамтама, а танцор аргентинского танго выписывал головокружительные па под тибетскую музыку… четыре балерины выделывали антраша под сопровождение потрясающей музыки «нью-эйдж». Когда синтезатора стало маловато, принялись мастерить музыкальные инструменты.

Лучшие композиции записывали и распространяли через информационную сеть. Однако фонтенблоские революционеры не только передавали, но и принимали музыку, которую создавали сторонники Революции муравьев в Сан-Франциско, Барселоне, Амстердаме, Беркли, Сиднее и Сеуле.

Так, настроив цифровые видеокамеры и микрофоны в компьютерах, подключенных ко всемирной информационной сети, Цзи-вонг смог проигрывать одновременно – в режиме реального времени – композиции в исполнении музыкантов из числа сторонников Революции муравьев в самых разных странах мира. В Фонтенбло звучали ударные, в Сан-Франциско – ритм- и соло-гитары, в Барселоне – вокал, в Амстердаме – клавишные, в Сиднее – контрабас, в Сеуле – скрипка.

На цифровых автомагистралях сменяли друг друга группы самых разных направлений. Из Америки, Азии, Африки, Европы и Австралии распространялась экспериментальная смешанная планетарная музыка.

На квадратной площади фонтенблоского лицея больше не было границ ни в пространстве, ни во времени.

Ксерокс в лицее работал беспрестанно, распечатывая ежедневные сводки (краткие отчеты о текущих знаменательных событиях по темам: музыкальные группы, театр, экспериментальные стенды и т. д., а также поэтические произведения, рассказы, полемические статьи, диссертации, уставы филиалов революции и даже, с недавних пор, фотографии Жюли, сделанные на ее втором концерте, ну и, конечно, гастрономические рецепты Поля).

Покопавшись в библиотечных исторических книгах, осажденные отыскали портреты своих кумиров – великих революционеров и знаменитых рок-музыкантов былых времен; они сделали их копии и развесили в коридорах лицея. Среди портретов можно было узнать, в частности, Лао-цзы, Ганди, Питера Гэбриэла, Альберта Эйнштейна, далай-ламу, «Битлз», Филипа К. Дика, Фрэнка Герберта и Джонатана Свифта.

На чистых страницах в конце «Энциклопедии» Жюли записала:

«Правило революции № 54: анархия – источник созидательности. Избавившись от общественного давления, люди, вполне естественно, начинают что-то изобретать и создавать, во всем ища красоту и согласие, они чаще общаются друг с другом. В доброй почве даже из самых крошечных зерен вырастают высокие деревья, которые дают прекрасные плоды».

В учебных классах стихийно возникали дискуссионные группы.

По вечерам добровольцы раздавали одеяла молодым людям, которые, оставшись снаружи, кутались в них по двое – по трое, прижимаясь друг к дружке и поддерживая таким образом тепло человеческого общения.

Во дворе одна из амазонок показывала упражнения тайцзицюань, объясняя, что эта гимнастика, которой уже тысяча лет, воспроизводит повадки животных. Подражая им, человек лучше понимал естество зверей. Танцовщики, вдохновившись этой идеей, принялись изображать поведение муравьев. Они заметили, что движения у этих насекомых очень гибкие. Их диковинная пластика здорово отличается от телодвижений, свойственных кошкам и собакам. Поднимая руки и потирая их, точно усики, танцоры придумывали новые па.

– Хочешь марихуаны? – предложил какой-то паренек из числа зрителей, протягивая самокрутку Жюли.

– Нет, спасибо, я уже пресытилась газообменом, он вредит голосовым связкам. Чтобы почувствовать веселье, мне довольно просто любоваться этим великим праздником.

– Везет же некоторым, если для веселья им хватает такой малости…

– И ты называешь это малостью? – удивилась Жюли. – Такой феерии я еще никогда не видывала.

Жюли понимала: нужно привнести немного порядка в этот кавардак, иначе революция погубит самое себя.

Нужно было придать всему этому смысл.

Девушка целый час наблюдала за муравьями в аквариуме, на которых они собирались проводить опыты по феромональному общению. Эдмонд Уэллс уверял, что, отслеживая поведение муравьев, можно постичь законы совершенного общества и придумать, как его построить.

Что до Жюли, она видела в склянке только ничтожных черных козявок, довольно омерзительных, которые занимались своими «ничтожными» делишками. В конце концов она пришла к заключению, что, возможно, допустила серьезную ошибку. Эдмонд Уэллс, вероятно, изъяснялся символами. Муравьи – это муравьи, а люди – это люди, и людям вряд ли можно навязать правила жизни насекомых, тысячекратно уступающих им в размерах.

Жюли поднялась в кабинет учителя истории, раскрыла «Энциклопедию» и стала искать другие примеры революций, которые можно было бы взять на вооружение.