Революция муравьев

– Мир можно сделать лучше, – твердо сказала Жюли, мало-помалу приходя в себя и вживаясь в прежний свой образ Пассионарии революции.

Максимилиан пожал плечами.

– Миру нужно только одно – чтобы его оставили в покое. Люди желают всего лишь счастья, а счастье – это консерватизм, и никаких сомнений.

– Если не стремиться изменить мир к лучшему, зачем тогда жить? – спросила Жюли.

– Надо просто пользоваться тем, что имеешь, – возразил комиссар. – И радоваться комфорту, плодам с деревьев, теплым каплям дождя на лице, траве под ногами, согревающему солнцу – всему, что было со времен Адама, первого человека. Правда, этот кретин все испортил, когда захотел все знать. А все знать необязательно – человеку хватает и того, что у него уже есть.

Жюли встряхнула копной черных волос.

– Но ведь все постоянно растет, меняется к лучшему, становится сложнее. И нет ничего странного в том, что каждое новое поколение хочет добиться куда больших успехов, чем предыдущее.

Однако Максимилиана было не так-то просто сбить с толку.

– В своем желании преуспеть человечество изобрело атомную бомбу, а потом нейтронную. Точно говорю, было бы куда благоразумнее, если бы люди не стремились «добиваться успехов». В тот день, когда все поколения будут делать то же, что и предыдущие, наконец наступит мир.

Вдруг в воздухе послышалось жужжание.

– О нет! Только не это! Только не сейчас! – вскричал комиссар.

Он резко обернулся и принялся торопливо расшнуровывать ботинок.

– Ну что, хочешь еще разок сыграть в теннис, чертова букашка?

Он замолотил рукой по воздуху, словно сражаясь с призраком, и тут же схватился за шею.

– На сей раз она победила, – только и успел выговорить он, прежде чем опустился на колени и рухнул как подкошенный.

Давид остолбенело смотрел на лежавшего на земле полицейского.

– От чего он отмахивался?

Давид спокойно подобрал фонарик комиссара и осветил его голову. По его щеке ползало какое-то насекомое.

– Оса.

– Нет, не оса – крылатый муравей! И ведет он себя так, словно хочет нам что-то сказать, – заметила Жюли.

Острыми челюстями насекомое как раз что-то вырезало на коже полицейского. Алой кровью оно буква за буквой выводило: «Следуйте за мной».

– Следовать за крылатым муравьем, пишущим челюстями по-французски? – с сомнением проговорила Жюли.

– В нашем положении, – сказал Давид, – я готов последовать даже за Белым Кроликом из «Алисы в Стране чудес».

Они неотрывно наблюдали за крылатым муравьем, ожидая, когда он покажет им дорогу, но насекомое не успело взлететь. Из воды внезапно выпрыгнула жуткая лягушка, сплошь покрытая бородавками и пузырями. Она выбросила вперед язык и одним махом сцапала их провожатого.

Жюли с Давидом снова собрались в путь по лабиринту канализации.

– И куда теперь? – спросила девушка.

– Может, к твоей мамаше?

– Ни за что.

– Тогда куда?

– К Франсине?

– Нельзя. Полицейские наверняка знают все наши адреса. И, должно быть, уже поджидают нас.

Жюли перебрала в уме все возможные пристанища. И кое-что вспомнила.

– К учителю философии! Как-то раз он предлагал мне зайти к нему отдохнуть и дал свой адрес. Это совсем рядом с лицеем.

– Отлично! – сказал Давид. – Тогда встаем и прямиком к нему. «Сперва действовать, а уж потом философствовать».

Они пустились бегом.

Испуганная крыса, не желая быть раздавленной, предпочла нырнуть в дерьмо.

170. Энциклопедия

СМЕРТЬ КРЫСИНОГО КОРОЛЯ. У некоторых видов ratus norvegicusпринято, как это называют натуралисты, избирать крысиного короля. В течение целого дня молодые самцы крыс вступают друг с другом в поединки, пуская в ход острые резцы. Самые слабые постепенно выбывают, и так до тех пор, пока в конце концов не остаются два самца, самых ловких и сильных из всех. Победителя выбирают королем. Если он одолел соперников, значит, на поверку он самый лучший представитель крысиного семейства. Все остальные крысы предстают перед ним, прижав уши и опустив голову или же выставив вперед зад в знак смирения. Стая отдает ему лучшую пищу, самых теплых и пахучих самок и предоставляет самую глубокую камеру в норе, где он торжествует свою победу.