Революция в стоп-кадрах

Персонаж Юки забрался в Черный котел: то ли подземное ключевое озеро, которое патрулировали слепые, но кровожадные хищники, то ли – если не хватало воображения – в линзу из эластичного кремния, вклеенную в специальное углубление и украшенную крохотными пластиковыми сталагмитами. Фигурка была ее, но следовала она по моим следам.

– Блядь, – сказала она, и имела в виду именно это. – Проверяю ловушки.

«А ты это предвидела? Он нас не преследует?»

Я притворилась, что кинула кости, а потом записала выпавший номер.

– Ты не находишь ловушек. – «Не думаю. Он просто снова поменял узлы».

– Черт побери. – «Я же была так близко». – Я ищу… Как вы там это называете? А, след зверя.

– На камне есть морозная тропа, прямая линия, направление – сто девяносто семь градусов. – «Согласно пинам он находится где-то в этом направлении».

– Насколько широка тропа? – «Как далеко?»

Она, конечно, не надеялась, что я ей скажу точное расстояние; пинги задержки даже в лучшие времена не идут по прямой. Но всегда можно воспользоваться методом научного тыка.

– Может, сантиметров двадцать? – «Километров двадцать?»

Юки провела взглядом невидимую линию от своей фигурки до большой пещеры глубоко в кишках подземелья. Поджала губы:

– Может, он там размножается.

Матка.

Застенчивая улыбка скользнула по моему игровому лицу:

– Может быть.

Юки щелкнула пальцами:

– Кстати, пока я не забыла; ты после разморозки курс не проверяла?

– Нет, а за…

Но она уже кинула модель окрестностей прямо мне в голову. В самом их сердце проходило тонкое, словно паутинка, волокно: траектория «Эри». Более тусклая нить, испещренная точками и уходящая в красное смещение, отделилась от нее пару световых лет назад и в будущем постепенно отходила все дальше.

Изначальная траектория и модифицированная.

Я пожала плечами:

– Обычный дрейф. Шимп время от времени будит нас посмотреть, сможем ли мы его объяснить.

Юки покачала головой:

– Дрейф по-прежнему меньше градуса. А тут отклонение больше трех.

Все стало ясно.

– Мы изменили курс.

– Именно.

Я саккаднула проекцию, протянула ее на сто лет вперед. Ничего, только космос. Тысяча: красные карлики, желтые, сборки есть, но ничего выдающегося по сравнению с первоначальным маршрутом. Еще тысяча лет: более-менее то же самое. Десять тысяч. Сто тысяч.

– Однако.

Через двести тысяч лет наш текущий курс приведет нас в открытый кластер диаметром примерно в тридцать пять световых лет – прямо в сердце красного супергиганта. Масс-спектрометр говорил, что там масса около тридцати шести солнечных, а возраст – двадцать четыре миллиона лет. Молодой, такой молодой; просто поденка по сравнению с «Эриофорой». Когда мы только отправились в путь, он был лишь дуновением водорода, конденсирующимся в пустоте.

И одновременно такой старый: дряхлый, водород уже давно потратил, вокруг оболочка из раскаленного газа, выброшенного во время распутной юности. Сейчас он жил только на гелии; от его спектра несло углеродом, кислородом и буквально капелькой неона.

Он умирал уже двадцать четыре миллиона лет, но до сих пор не умер.

Но теперь ему осталось недолго.

Вот почему Шимп изменил курс: захотел подобраться вплотную к камере сгорания, сбросить задержку до абсолютного минимума. Сборка будет опасной, любая ошибка станет последней.

Конечно, до цели еще целая петасекунда. Но Шимп был не из прокрастинаторов. Когда понятно, что надо сделать, то чего ждать?

– Шимп?

– Привет, Сандей.

Я тегнула супергигант:

– Мы собираемся строить транспортный узел?

– Да. Ты хочешь присутствовать на палубе, когда это случится?

– Да, черт побери.

У Юки сияли глаза:

– Захватывает, правда?

Окно в моей голове закрылось. Юки снова обратила внимание на «Тередо».

– А я тем временем собираюсь разобраться с ледяным монстром раз и навсегда.

– Чувствуешь, что тебе повезет? – поинтересовалась я.

– Помяни мои слова, – она взглянула прямо на меня. – Господь предал его в руки мои.

Когда я была ребенком, еще до того, как научилась говорить цифрами, мне все объяснили именно так. В памяти все сохранилось идеально. С другой стороны, ты, вполне вероятно, не знаешь ничего, кроме цифр. Сурово. Ладно, вот это описание специально для тебя.

Представь себе шланг. Совершенно неважно, что там внутри: вода, охладитель – кровь, если тебе милее органика – главное, чтобы под давлением. Гибкая труба растянута до предела и закреплена с одной стороны.

Рубани ее с другой.

Она забьет струей. Начнет конвульсировать. Начнет метаться из стороны в сторону, разливая жидкость огромными арками. Мы называем такое червоточиной нерелятивистского типа: с одной стороны она прикреплена к вратам, с другой болтается свободный конец.

Так он корчится столетиями, а иногда тысячелетиями, бьется о пространство-время, пока где-то дальше по дороге не запустятся еще одни врата. И они каким-то образом призовут его к себе. Свободный конец услышит зов, со всех ног ринется через континуум и привяжется к порталу. А может, все наоборот: новорожденные врата хватают своей бесконечной рукой червоточину и прижимают к своей груди. Можно по-разному посмотреть на эту проблему. Все уравнения симметричны по времени.