Рядовой Рекс

Профессор все же нашел в себе силы, подошел к лейтенанту и тяжело опустился на табурет. Стал считать ускользающий пульс, поправил подушку, потрепал парнишку по щеке.

– Усы-то зачем сбрил? – поинтересовался он.

– Мать просила, – чуть слышно ответил лейтенант. – Сказала, что старят.

– Когда она была?

– Вчера.

– Счастливый ты, лейтенант, – легонько похлопал его по плечу Дроздов, – мать навещает, сестрички без ума.

Щеки лейтенанта чуть заметно порозовели.

– Ты не красней, твое дело молодое. Тайну я, конечно, не выдам, но есть у нас кое-кто, – покосился он на сопровождающую его свиту, – кто так и норовит вне очереди сделать тебе укол, а то и просто подежурить.

Дроздов знал, что говорил: одно девичье лицо залилось таким жарким румянцем, что, казалось, вот-вот вспыхнет марлевая повязка.

– Послушай, Игорь, – наклонился Дроздов к самому уху лейтенанта, – у тебя силы еще есть? Бороться за жизнь можешь?

– Сил нет… Но бороться буду!

– Молодец, разведка, так и надо! Бороться надо до конца. До самого конца! А шанс есть, неожиданный, но, как уверяет наука, верный. Друзья мои, – поднялся профессор, – то, что я сейчас скажу, военная тайна, но вам ее открою: в одной из наших лабораторий удалось получить лекарство, которое можно назвать живой водой. Самое странное, эта живая вода получена из… плесени. Да-да, из самой обычной плесени. По-латыни она называется пенициллиум курстозум, а лекарство – пенициллин. Лабораторные испытания позади, настало время испробовать его на людях. Короче говоря, нужны добровольцы, к тому же не с пустячными царапинами, а с ранениями вроде ваших. На размышления – ровно сутки. С ответом не спешите, все-таки дело новое, – после паузы закончил он. – Но я бы посоветовал такой шанс не упускать.

– Да что там думать, – приподнялся на локтях лейтенант и встретился с полным слез, умоляющим девичьим взглядом – зажмурился, тряхнул головой и решительно сказал: – Пишите меня первым: лейтенант Ларин.

– И меня.

– И меня.

– А я что, рыжий?! – донеслось с других коек.

– Вот и ладно. Вот и славно. Вот и хорошо, – топтался посреди палаты Дроздов. Потом подошел к картине и громогласно спросил: – Ну что скажете? Не одни вы – богатыри! Мы еще повоюем. Мы еще сядем на коней и напоим их из Эльбы. Попомните мое слово, напоим!

Когда профессор, как всегда аккуратно, прикрыл за собой дверь, зашевелился танкист.

– Ну что, мужики, кажется, попали в историю.

– В историю науки, – просвистел летчик.

– А я сомневаюсь, – рассудительно заметил сапер.

– Почему же тогда согласился?

– Человек я компанейский, вот почему. К тому же старший по званию: как-никак подполковник, значит, должен подавать пример. А сомневаюсь я по одной простой причине: уж очень не хочется быть морской свинкой, или кроликом, или… я уж и не знаю, на ком еще они испытывают лекарства.

– Раз предложили нам, значит, на кроликах уже испытали, – бросил Игорь.

– Не знаю, может, испытали, а может, нет. К тому же я слышал, что в старые времена врачи испробовали лекарства на себе.

– Ну да, по-твоему, сначала врачу надо стать под пулемет, сосчитать, сколько дырок в легких, а потом проглотить таблетку? – повысил голос летчик.

– Я так не говорил. В нашем положении пойдешь на что угодно, лишь бы выбраться из этой распроклятой палаты.

– Вот именно. Я где-то читал, – глядя на разрисованное морозом окно, продолжал Игорь, – что хороши только те традиции, которые не во вред обществу. Традицию семнадцатой палаты надо сломать! А в историю науки мы войдем, мы будем первыми, кого спасет живая вода из плесени.

– Или не спасет, – буркнул сапер.

– Или не спасет, – кивнул Игорь. – Тогда ученые будут продолжать опыты, пока не научатся вытаскивать с того света таких, как мы. Нет, вы как хотите, а я участвовать в эксперименте буду. Я на все согласен, только бы вернуться в строй и отомстить за друзей. Последнего фрица хочу убить в Берлине. Обязательно в Берлине! Мечта у меня такая: последнего фашиста убить в Берлине! – сорвался на крик Ларин.

– Хорошая мечта, – вздохнул танкист. – Я бы тоже не прочь всадить снаряд в того «тигра», который поджег мою тридцатьчетверку, и хорошо бы это сделать в Берлине.

– А я бы… я бы таранил того «фоккера»! – послышался голос летчика. – Да так, чтобы над главной улицей и вместе с ним грохнуться на бункер Гитлера.

– Ну, вояки, ну, герои, – усмехнулся сапер. – Я бы… мне бы… Одно слово – богатыри. Вам бы доспехи, как у этих парней, – кивнул он на картину, – да человек пять слуг, чтобы придерживали в седле, цены бы не было таким рубакам в нашей славной кавалерии.

– Главное – не забыть костыли, – делано серьезно заметил танкист.

– И утку, – подхватил летчик.

– И судно, – давясь от смеха, бросил Игорь. – Без него я не согласен.

– Ну, без этих предметов первой необходимости ни один богатырь на коня не сядет, – глубокомысленно продолжал сапер. – Не учел товарищ Васнецов, оторвался от жизни.

– Точно. А может, дорисуем сами? – приподнялся Игорь.

– А что? И дорисуем! Встанем на ноги и дорисуем.

– А я предлагаю, я предлагаю, – торопился Игорь, – эмблему нашей палаты! Щит, меч и…