Рифейские горы

— По вине брата этого Лидаса я буду зимовать в Иданских горах. — Велианас круто поменял тему. — Не попаду на празднование Ночных бдений… Не посмотрю на жертвенные бои… Иногда, знаешь, там неплохие приёмы можно подсмотреть… — Он пытался отвлечь Кэйдара своим голосом, заинтересовать его и подбрасывал темы, одну интереснее другой. Знал, что его воспитанник не сможет промолчать, когда речь зашла о ритуальных поединках. Кэйдар всегда был их страстным поклонником, с детства ходил, не пропустил ни одного дня.

Но не вид крови и смерти притягивал Кэйдара, сам Велианас и приучил его видеть в поединках своеобразную красоту, находить что-то новое, подмечать и учиться. Воин хорош тогда, когда он продолжает совершенствовать своё мастерство во владении оружием. Меч же, кроме этого, требует постоянных тренировок.

— Интересно, Антирп и на этот раз останется лучшим и получит право дожить до следующего года? А может, он и вольную получит?

— Я напишу вам в письме после праздников, — ответил Кэйдар, вытягивая больную ногу и чуть откидываясь назад. Болит, догадался Велианас, но спросил о другом:

— Ты, вижу, все тренировки забросил?

— Да как тут сможешь? — Кэйдар сердито сверкнул глазами. — С июня вот так…

— Если был разрыв связок, болеть постоянно будет, — осторожно заметил Велианас, отмечая, как при этих словах ещё больше затвердело лицо Кэйдара. Обидчив, и, как в детстве, готов взорваться, если хоть кто-то заподозрит его в слабости. Тяжёлый характер, трудный…

Это упрямство, страстность, умение быть самим собой в любых обстоятельствах — вот, что привлекало в нём Велианаса. Учеников у него было много за годы жизни. Немало аристократов обращалось к нему с предложением обучить их сыновей основам военного дела, преподать хоть несколько уроков. Не всех, с кем Велианасу приходилось работать, он помнил в лицо или по именам, с сыном же Воплощённого поддерживал отношения до сих пор. Он понравился ему сразу же, ещё мальчишкой, при первой же встрече, когда не расплакался, получив мечом по пальцам, а, перехватив оружие в другую руку, с горящими от ненависти глазами бросился в драку. И в своей безрассудной отваге, компенсирующей отсутствие всякого опыта, сумел легко ранить Велианаса. Шрам с наружной стороны запястья всегда напоминал о том случае, вызывая гордую улыбку.

Но часто был резок, груб с подчинёнными и лёгок на расправу. Это в нём Велианас тоже видел. Поэтому и понимал медлительность Воплощённого в выборе Наследника. Кто его знает, что лучше: иданский царевич или этот, родной сын Правителя?

Рукой Отца Воплощённого движет сам Творец, поэтому будем надеяться на лучшее.

Часть 15

— Знаешь, сколько жил здесь, постоянно мечтал об одном. Что Отец отпустит нас, и я вернусь домой. Там лучше, чем здесь! — Лидас покачал головой сокрушённо, опустил глаза, глядя на свою же руку, покачивающую бокал с вином. Второй уже бокал! Ещё немного — и напьётся. Вон, уже на откровенность потянуло. — Понимал, конечно, что всё это только мечта, может, поэтому и поместье это строить начал. — Посмотрел на Айну. Та лениво без всякого аппетита, крутила за кисточку запечённую в медовом сиропе грушу. — Понимаешь, хотелось жить отдельно, подальше от всех этих разговоров о наследовании, о власти, о государственных делах. Жить своей семьёй. С тобой и нашими детьми… И всё равно! — Поморщился болезненно, видя, что Айна не слушает его. Опять, как всегда, не хочет слушать. Вечно её голова занята чем-то другим, какими-то своими делами и мыслями. До него же ей и дела нет! — Пока строительство шло, думал о наших горах. Даже дом хотелось сделать таким точь-в-точь, как тот, в котором рос. А сейчас… Когда побывал там… До меня там и дела никому нет. Мать умерла пять лет назад, меня никто даже не известил, не вызвал. А брат, он сразу дал понять, что видеть меня дольше положенного по трауру времени не намерен.

«Зачем он всё это мне рассказывает!»- подумала с тоской Айна, оттолкнув от себя тарелку, принялась вытирать сладкие, склеивающиеся пальцы увлажнённой салфеткой.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросила о том, что волновало её гораздо сильнее.

— С кем? — Лидас не понял, о ком речь, слишком уж не вязался этот вопрос с тем, о чём он говорил сам.

— Со своей наложницей! С кем же ещё?

Лидас плечом дёрнул, ответил не сразу, будто задумался над этим только сейчас:

— Я хотел дать ей вольную независимо от того, кто родится: мальчик или девочка. Можно, и раньше, не дожидаясь родов. Но вдруг она тогда уйти захочет?

— Не захочет!

— Ты так уверена? — Лидас бровью повёл, категоричность тона его несколько удивила. — Ты так хорошо знаешь, на что она способна?

— Вот именно, знаю! Не уверена, а знаю. — Айна тщательно вытирала каждый пальчик, даже глаз на Лидаса не подняла. — Она никогда не уйдёт из Дворца, и на это есть две причины. Во-первых, Стифоя была совсем малышкой, когда попала в наш город. Вряд ли она представляет свою жизнь по-другому. Она, наверно, и дороги-то в свою семью не найдёт… А во-вторых? — Подняла глаза на Лидаса. — Она тебя не бросит, потому что любит.