Рифейские горы

— Даже вот как? — Кэйдар удивлённо подбородком повёл, рассмеялся беззвучно. Они теперь оба перешли на шёпот, изъяснялись как любовники, затаившиеся от всего мира в укромном уголке. — Неужели я настолько страшный? — Он был выше ростом и стоял так близко, что её мягкие волосы на макушке щекотали ему подбородок. Кэйдар вдыхал знакомый аромат, такой же, как и от шали, одним им уже наслаждался, хотя и чувствовал: мало ему этого, ой как мало. Пять месяцев он её не видел, не знал даже, где она и с кем, постоянно думал о ней, а когда нашёл, то уже сам лишился возможности быть с той, которая ему нравится. Закон встал между ними обоими. Но разве это нормально? Когда какие-то дурацкие правила запрещают спать с желанной женщиной! Да ещё и называть невестой ту, к которой сердце никак не привяжется.

— И ты все эти месяцы была одна? Без мужчины? У тебя больше не было никого, кроме меня? Никто даже не пытался приласкать такую красавицу? — Осторожно, одними пальцами, он отвёл лёгкие волосы назад, открывая её лицо, коснулся кожи на скуле, бархатистой, тёплой, очень нежной.

— Уйдите, прошу вас! — Ирида пихнула Кэйдара руками в грудь, попыталась оттолкнуть его от себя, но тот поймал её за локти, притянул к себе ещё ближе, зашептал, глядя в глаза:

— Ты моя только, слышишь! Я любого убью, кто хоть прикоснётся к тебе… Ирида, ты никуда больше не сбежишь… Я не отпущу тебя, понятно? Никуда от себя не отпущу… Мне никаких других не надо, слышишь?! Никого больше!.. Одну лишь тебя, Ирида, понимаешь ты, наконец?! — он говорил и говорил, и каждое его слово звучало всё громче и громче. И всё равно он не успел сказать главного — его слова заглушил плач Тирона.

— Пустите! — В глазах Ириды стояли слёзы, но расплакаться она не смогла; чувствуя, как ослабла хватка Кэйдара, освободилась лёгким движением, бросилась к кроватке, подхватила на руки ребёнка, отвернулась, заходила с ним по комнате. В сторону Кэйдара не глядела, не знала, что́ он там делает, но выдохнула с облегчением, когда услышала, как он вышел. Так и не сказал ничего больше.

Пламя в чашах качнулось, и испуг на сердце долго таял, а больше ничего не осталось, что бы говорило о его визите.

Часть 27

После этого раза он долго не появлялся, десять дней его Ирида в глаза не видела. Долгий срок, ничего не скажешь. Но она не переживала, напротив: занималась сыном, тайно надеясь, что Кэйдар наконец-то оставил их в покое.

Бывали, конечно, моменты, когда Ирида вспоминала своего хозяина, все те слова, которые он бросал ей в лицо, вспоминала и испуганно поёживалась. Пьяный, чего с него возьмёшь…

Кэйдар объявился неожиданно, так, как он всегда это делал: незаметно и как раз тогда, когда его совсем не ждёшь.

Ирида только Тирона покормила, паттий остался застёгнутым всего на одну пряжку. Сидела на краю ложа, пела свою любимую детскую песенку, пела, едва слышно, укачивая мальчика.

— Зачем ты поёшь ему на виэлийском?

Ирида на ноги вскочила — Кэйдар, стоявший у порога, прошёл и сел как раз на то место, где она только что сидела.

— Он будет править моим народом, он — аэл!

— Тирон и мой сын, значит, виэл наполовину, — возразила осторожно Ирида. Она глядела на Кэйдара, в его спокойное, чуть нахмуренное лицо, и гадала: чего он хочет на этот раз? Чего от него ждать?

— Думаешь, всю жизнь с ним рядом будешь? — усмехнулся. Он, как всегда, был уверен в своих словах, как и во всём, что делал. Такие неисправимы. Думают, что весь мир создан для их удобства. — Как только Тавиний достаточно подрастёт, я передам его Велианасу на воспитание. Он будет лучшим воином, достойным венца Правителя.

— Тавиний? — Ирида вопросительно приподняла брови. — Мой сын — Тирон, я сама назвала его так…

— Это варварское имя! — Кэйдар вытянул нывшую в лодыжке ногу. Боль возвращалась временами, про это Лил предупреждал; а с болью нахлынуло и раздражение. А ведь пока шёл, твердил, как приказ: сохраняй спокойствие. В самообладании твоя сила. Однако не выходит, не получается. — Ты давала имя не абы кому, а будущему Правителю. В таких делах полезно быть избирательным…

— Я назвала его так в честь своего отца. Тирон будет таким же: сильным, отважным, любимым всеми мужем… — Ирида приподняла мальчика на вытянутых руках, тот засмеялся, засучил ножками в тёплых носочках. — Его уважали вожди всех соседних племён. Он не был трусом… — Сморгнув вставшие в глазах слёзы, Ирида отвернулась, переложила Тирона поудобнее. Кэйдар, наблюдая за ними обоими снизу, громко усмехнулся.

— Его больше нет, твоего отца… К чему тогда говорить о нём?

— Да, нет не только его, нет многих…

— А может, не стоит начинать всё сначала? — Кэйдар недовольно нахмурил брови. — Я уже столько раз слышал о себе, что я плохой, что я убил твоих близких, что я подло воспользовался твоей слабостью… Хватит об этом! Я пришёл проведать сына, а не ругаться. — А потом неожиданно, без всякого перехода приказал:- Дай мне его!

Ирида обернулась к нему, взглянула на требовательно вытянутые руки Кэйдара. Он несколько раз двинул пальцами, повторяя свой приказ:- Дай!