Рифейские горы

Кэйдар толкнул раскрытой ладонью дверь в собственную комнату, внутренне приготовился к встрече с виэлийкой, к её испуганно-настороженному взгляду. Остановился посреди комнаты, совмещающей в себе и кабинет, и спальню одновременно: покрывало ложа, расправленное настолько, что ни единой складочки; ни чашки, ни кружки на столе среди сдвинутых в сторону свитков, ни одной детской вещицы не попалось на глаза — ничего, что бы указывало на присутствие женщины и маленького ребёнка в этих стенах.

Оглядываясь кругом, Кэйдар не сразу вспомнил: ведь сам же распорядился ещё днём, чтоб подыскали подходящую комнату для Ириды и Тавиния. Где-нибудь поблизости от собственной, на этом же этаже. «Значит, она уже перебралась к себе и сына твоего забрала с собой. Всё, каждую его игрушку, каждую тарелочку со стола — ничего не осталось! Как будто не было его в твоей жизни. Будто это сон был…»

Тут вдруг заметил белую шаль на спинке кресла. Очень тоненькая, пушистая, мягкая на ощупь. Вспомнил: это она была сегодня у Ириды на плечах. Днём, когда заходил сюда в последний раз. Забыла, видимо…

Почему тогда прислуга не позаботилась?

От шали пахло нежным ароматом, цветочным, душистым. Ароматом чистой ухоженной женщины. Да, так от Ириды пахло после ванны. От влажных волос, от самого тела… Отец Всемогущий! Так и скажи, что просто хочешь её видеть! Ага, после ссоры с одной гадюкой идти искать другую? Знаешь сам, тебе она не обрадуется, это точно!

И всё равно пошёл, прихватив с собой шаль, комком прижатую к груди.

Вошёл неслышно, будто крадучись. И Ирида не сразу его заметила, стояла спиной; длинные волосы, светлые, пушистые, золотились при свете светильника, стекая волной вниз почти до середины бедра. Красавица! Кэйдар разглядывал её, когда Ирида, почувствовав на себе взгляд, обернулась, и они встретились глазами.

— Вы… — она выдохнула с испугом, даже вздрогнула, и малыш у неё на руках, уронивший голову матери на плечо, тут же проснулся. Ирида отвернулась, поглаживая Тирона по спинке, зашептала ласково:- Спи, маленький, спи, мой хороший…

— Что, и ты не рада меня видеть? — Кэйдар устало сел на ложе, огляделся, пряча усмешку. Комнатка, конечно, небольшая, но тёплая и аж с двумя окнами. Два светильника напольных в три чаши по углам справа и слева от ложа. Детская кроватка возле небольшого столика, плетёный коврик на полу с неброской вышивкой. Альвита и сейчас поскромничала: ни одного гобелена на стенах, но для няньки, по её мнению, и этого достаточно.

— Вы же сами знаете, господин, моя бы воля…

— Да, знаю! Твоя бы воля, всё закончилось бы ещё там, на корабле, посреди Аскальского моря. Я бы загибался с кинжалом в печени, а ты… а тебя бы утопили в море. — Кэйдар бросил скомканную шаль на подушку. Ирида только бровью дёрнула: узнала свою шаль. Поджала губы, не нашлась сразу, что сказать в ответ, упрекнула, после недолгого молчания:

— Говорите потише, он и так плохо днём спал. И сейчас ещё заснуть не может…

— Да, конечно! Теперь можно показывать всем, а мне — в особенности — свою любовь и преданность. А раньше? По рукам приходилось связывать, да? Удавку с шеи снимать! — Кэйдар если и сбавил голос, то совсем чуть-чуть, Ирида смотрела на него сверху с несказанным возмущением и протестом. Пьян — поняла ещё раньше, при первом же взгляде. А она всегда опасалась его пьяного. Поэтому и сейчас сдержалась, перенесла нападку спокойно, только ушла подальше, в глубь комнаты, принялась укладывать Тирона в кроватку. Думала про себя, закусив губу: «Говори, что хочешь, пожалуйста! От меня ты ни слова не услышишь! Ничего я тебе объяснять не собираюсь, всё равно не поймёшь… И вообще, зачем ты пришёл сюда? Опять кричать на меня? Иди к своей невесте! Пускай она тебя слушает… Сделай хоть раз в жизни доброе дело: оставь меня и моего сына в покое!» Вслух спросила лишь одно:

— Зачем вы пришли? Уже поздно…

— Неужели кто-то запретит мне видеть моего сына, когда я захочу? — Кэйдар выпрямился одним стремительным движением, и Ирида в страхе отшатнулась.

За спиной только угол, и мимо не прошмыгнуть. Он опять прижал тебя к стене: ни сбежать, ни спрятаться. Одно лишь остаётся: бороться! При этой мысли пальцы сами собой сжались. А кровь колотилась в висках повторяющимся заклинанием: «Он не посмеет… не посмеет…»

— Вам лучше было бы уйти… — предложила обмирающим до шёпота голосом.

— А что? — Он сделал всего один шаг, наполовину сократив разделяющее их расстояние; разглядывал изучающим взглядом немигающих тёмных глаз. Ирида хорошо знала этот взгляд, взгляд мужчины, возжелавшего стоявшую перед ним женщину. — Неужели ты за всё время ни разу не вспоминала меня?

— Нет! — Ей хотелось кричать, но Ирида постоянно помнила о мальчике, спящем буквально в шаге от неё. Повторила с выдохом. — Нет… — и тут же добавила, поправляясь:- В кошмарах…