Рифейские горы

— Да, следы пропадут, и что дальше делать будем? Мы идём по карте! — согласился с ним Лидас.

— Мы пока не идём по карте, господин, — напомнил Виманий. — Мы вышли выше по течению Вайды… Сейчас, чтобы попасть на проложенный маршрут, нам надо перейти через эти самые горы…

— По следу мы можем найти другой, более удобный путь, — Кэйдар не спешил соглашаться со всеми, его упорство многих заставило задуматься. Пока они обсуждали, как быть дальше, воины собирались в дорогу: седлали лошадей, увязывали в тюки одеяла, наспех завтракали.

— Хорошо, какой приказ отдавать? Куда идём? — спросил Лидас, по очереди глядя то на Кэйдара, то на Велианаса, то на Вимания.

— Назад! — неожиданно громким сильным голосом ответил за всех мараг. Он стоял чуть в стороне, на него и внимания никто не обращал, а он, оказывается, слышал всё до последнего слова и даже посмел вмешаться.

Кэйдар яростно взвыл сквозь стиснутые зубы, выбросил руку молниеносным движением, но варвар всё равно успел уклониться. Удар пришёлся вскользь по скуле, и уже не кулаком — костяшками пальцев.

Потеряв равновесие, мараг упал в снег, но тут же поднялся на колени, глядя на них всех вместе, крикнул:

— Нам всем будет лучше вернуться! Вы не знаете… Никто из вас не знает… Это не мои… Это не мараги! Мы никогда не спускаемся на эту сторону Пограничных гор!

— Заткнись! — Кэйдар угрожающе надвинулся, будто пнуть хотел стоявшего на коленях варвара, но Велианас помешал, придержал Наследника, положив ему ладонь на плечо. Он заинтересовался словами марага. Было в них и во всём облике варвара что-то, схожее с паникой или со страхом.

— Он обманывает нас! — Кэйдар яростно глазами сверкнул, но сдержался, чувствуя вес ладони своего учителя. — Пытается напугать. Думаешь, мы назад повернём? Зря надеешься!

— Мы не ходим так далеко от своих мест. И земля эта не наша… — Варвар отважно продолжал гнуть своё. — И следы эти — это чужие следы…

— Ты же говорил, что через эти горы есть проход, что ты сумеешь показать его нам! — удивился Виманий. Подавшись вперёд, он своим возмущённым возгласом не дал и Кэйдару рта раскрыть.

— Есть! Эта тропа есть по-настоящему. Мой отец…

— Всё! Хватит! — оборвал Кэйдар марага на полуслове. — Мы зря только время теряем. Ехать пора, а не трепаться! Всё!

— А завтрак как же? — Виманий растерялся.

— Ну, тогда быстро! — Кэйдар отвернулся, пошёл к воинам, сидящим полукольцом среди собранных вещей. Они все уже ели, не дожидаясь приказа. В центре горел небольшой совсем костерок из добытых Аксетием и его ребятами дров.

Живой огонь — это хорошо, отлично даже. Он один мог настроение поднять любому и видом своим, и теплом.

Мараг проводил Кэйдара взглядом, полным осуждения и враждебности, зачерпнул обеими руками полные ладони снега, приложил его к лицу. В том месте, где фамильная печатка Наследника рассекла кожу, скула отозвалась острой болью, а потом — онемением от быстрого охлаждения.

Бросив себе под ноги испачканный кровью снег, варвар чуть слышно буркнул себе под нос:

— Дурак!

Его никто не услышал, его опять перестали замечать, только Велианас, с интересом продолжавший наблюдать за варваром даже во время завтрака, бросил ему кусок хлеба от своей пайки.

* * *

Часть 37

Все три последующих дня прошли одинаково: дорога — короткий привал — и снова дорога.

Лошади, получавшие ячменя и сена меньше положенной нормы, начали худеть, уставали очень быстро, часто останавливались или отказывались идти вперёд.

Они снова шли в гору, петляли среди камней то вправо, то влево, временами даже казалось, что и назад, настолько сильно терялось среди голых, одинаковых на вид скал чувство ориентации в пространстве.

За эти дни они потеряли ещё несколько лошадей. Одна из них устала настолько, что на следующее утро попросту не смогла подняться. Ей судорогой свело коленные суставы на передних ногах, и Велианас, видя эти мучения, распорядился заколоть несчастную скотину.

Дозорных он выставлял каждую ночь, но уморившиеся за день воины были невнимательны, их постоянно приходилось ходить и расталкивать. Они трое проверяли их по очереди. Какой уж тут отдых?

— Ещё денёк-другой, и мы начнём спуск. Мы сейчас уже почти на самой вершине, — обнадёжил всех за завтраком Виманий. Он и сам приободрился, он видел какие-то свои, известные ему приметы и ориентиры, часто отходил в сторону, сверяясь с картой, поэтому и спохватились не сразу, что его что-то долго нигде не видно.

Вместо того, чтобы отправляться дальше, все, кто мог, пошли искать картографа. Оказалось, что никто не видел, в какую сторону он ушёл, и по следам было не понять: вокруг лагеря исходили порядком.

Нашли Вимания уже ближе к обеду, да и то случайно заметили. Он на снегу внизу по склону был издалека виден. Лежал ничком, выбросив вперёд левую руку.

— Сорвался, видимо, — предположил один из воинов, Росмас, стоя у самого края, там, где в снегу чётко отпечатались следы сандалий Вимания.