Рифейские горы

А аэлы, потерявшие с похоронами почти весь день, решили остаться на этом же месте ещё на одну ночь. Расставили надёжные дозоры, боясь повторного нападения.

Про Айвара в суете своей на время забыли, а он и рад был этому безмерно.

Устал и вымотался настолько, что задремал, где сидел, завернувшись в плащ, опустив на голову капюшон. Уже проваливался в сон, но вспомнил вдруг ещё об одном деле. Вытащил обломок стрелы из-за пояса, держа его обеими руками, принялся внимательно изучать, отодвинув от лица на расстояние полусогнутых рук.

Да, эта стрела от очень мощного лука, длинная, хорошо оперённая, довольно толстая и, должно быть, тяжёлая. Каким был её наконечник? Кто был тот лучник-силач? Это только половина стрелы, её обломок, а какой должна быть вся её длина? Три локтя? Такой стрелой лошадь убьёшь наповал с одного выстрела. Что уж тут о человеке говорить?

Задумался, отвлёкся, вздрогнул всем телом в испуге, когда Велианас неожиданно спросил:

— Твои стреляли, да?

Велианас, незаметно — это по снегу-то?! — приблизившийся к нему, принёс с собой ужин: кружку горячего травяного чая, хлеб и кусок вяленой рыбины. Наверняка, опять отделил от своего пайка.

Айвар смутился под его прямым разглядывающим взглядом: каждая ссадина на лице заныла вдруг ещё сильнее.

— Нет, это чужая стрела… — ответил невнятно, еле ворочая разбитыми губами, но аэл, видимо, понял и не стал переспрашивать. — Наши охотники делают оперение для своих стрел из белых гусиных перьев… Чтобы они были заметны издалека, когда охотишься среди гор… Это летом, а зимой — из чёрного пера тетерева…

А это оперение из маховых перьев болотной цапли — серое с чёрными крапинами… Эти птицы у нас священны, они стерегут ржавые болота…

Айвар говорил всё чётче, речь его звучала всё громче, ровнее с каждым словом, говорил и сам удивлялся: зачем он рассказывает всё это этому человеку? Аэлу и хорошему другу Кэйдара, если есть они у него, эти друзья?

— Ну и чья тогда эта стрела? — Велианас говорил ровным деловым тоном, он советовался с ним, как с равным себе, и этот тон удивил Айвара. С ним никто давно уже так не говорил, может, Лил только, да ещё Виманий. Но один далеко, а другой теперь ещё дальше.

— Я не знаю, господин! — признался честно, и Велианас, протягивающий ему кружку и хлеб, чуть задержался, будто думал ещё: а заслужил ли мараг свой кусок хлеба?

— Я, честное слово, не знаю, кто эти люди! — снова повторил Айвар, но уже громче и с такой мольбой в голосе, за которую он сам себя готов был возненавидеть.

Мать Свидетельница, ты выпрашиваешь кусок у своего врага! Ты готов унижаться ради еды! Но ведь это всё, что ты можешь получить за весь день! Чувствуешь сам, как болит желудок при одной только мысли о горячем? А от аромата хлеба в глазах темнеет. Это же пытка! Настоящая пытка!

— Вам надо быть осторожнее… Этой смертью они предупреждали всех… Если мы не уйдём, будут ещё смерти. Много смертей…

— Ты не знаешь, кто они, но зато знаешь, чего они хотят! — Велианас усмехнулся.

— Это поймёт любой, ведь это их земля. — Айвар в ответ плечами пожал, улыбнулся невольно, принимая кружку из рук Велианаса.

Несмотря на сильный голод, ел он осторожно, без спешки, старался растянуть удовольствие, даже пристальный взгляд задумавшегося над чем-то своим Велианаса не очень мешал ему.

— Весь этот поход был одной большой ошибкой с самого начала, — высказал Айвар вслух одну из своих смелых мыслей, у Велианаса аж брови удивлённо дрогнули и губы, вот-вот — и перебьёт, одёрнет. Но Айвар всё равно продолжал:- Да что там? Ещё когда готовились, я говорил, что зимой здесь делать нечего, снег будет лежать до конца марта, и река плохая… Это из-за реки мы вышли не в том месте, мы поднялись слишком высоко, и теперь здесь вот, по эту сторону гор…

Нам уходить отсюда нужно, господин! — Поднял глаза на Велианаса. — Может, тогда они нас не тронут? Не знаю… — Покачал головой с сомнением. — Они следят за нами уже несколько дней, на следующий день после того, как мы наткнулись на того охотника… Они всё про нас знают, и это их горы, их земля…

Айвар вдруг подался Велианасу навстречу порывистым движением, будто подняться на ноги хотел, заговорил с ещё большим жаром:

— Скажите Кэйдару, что нам уходить надо! Он послушает вас! Скажите ему! Мы на чужой земле, мы ничего здесь не знаем! Ещё немного — и окончательно заблудимся…

— Виманий говорил, ещё день-другой — и мы начнём спуск. Мы просто уйдём отсюда — и всё!

— О, господин, — Айвар рассмеялся беззвучно. — Виманий не знал всей правды. Карта, нарисованная с моих же слов, и горы, в которых сам он впервые в жизни оказался…

— Так ты обманывал его, да? И нас всех — тоже? — Велианас раздражённо глазами сверкнул. Казалось, ещё слово — и ударит, не сдержится. — Мы уже заблудились, да?

— Нет. — Айвар голову опустил, будто признаваясь в чём-то плохом. — Но мы прошли выше того места, где проходит тропа через перевал. Нам надо возвращаться назад, спускаться немного вниз…

— Кэйдар убьёт тебя, когда узнает…

— Понятное дело, — Айвар усмехнулся с горечью. — В моём положении это будет наградой…