Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Тщщ, ты ведь взрослая женщина и должна понимать, что твоей смертью уже ничего не изменишь.

— Отпусти меня!

— Увы, не могу. Пока ты в моём доме, не отпущу.

Она крутанулась в кольце рук, взглянула в смеющиеся глаза на моложавом лице.

— Значит, стоит мне покинуть твой дом, могу делать, что захочу?

— Тебе стоит отдохнуть, дорогая. Основная работа закончена. Ты бы не хотела развеяться? Может, спустимся и выпьем кофе с корицей?

— Сам пей свою корицу! — Она обернулась и плюнула вниз. — Эта клятая пряность творит с Энба-оленями то же, что кокке и никшек с обычными людьми. Посмотри на себя, Маурицио! Ты уже не можешь без неё жить!

— Не могу и не хочу. Есть слабости, которым невозможно не потакать. Ты разве так не считаешь?

Она промолчала, не найдясь с ответом. Он приподнял её, стянул с подоконника, поставил на пол. Большие, пропахшие корицей руки погладили короткие растрёпанные волосы женщины.

— Послушай, Шермида, — Он поднял её лицо за подбородок, притянул к себе, поцеловал, не закрывая глаз, — ты сделала здесь всё, что было нужно. Больше тебе здесь места нет. Уезжай.

— Куда? — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

— Да хоть в Заккервир. Карета тебя уже ждёт.

Глава 82

О былом и о сущем

Арчибальд Ястреб

Что делать в самый тёмный час перед рассветом, когда тебе семьдесят, когда уже ничего не способно удивить, и завтра будет так же, как вчера, лишь с небольшими изменениями? Лишь вспоминать былое.

Арчибальд Ястреб помнил себя с года, когда впервые к нему, лежащему в колыбели, пришла Соломея. Он увидел огромный змеиный череп под капюшоном плаща и не испугался, но когда она показала лицо, разразился душераздирающим криком. На плач прибежала матушка, которая отчего-то не замечала чужачку, стоящую с нею бок о бок. А проследив за взглядом ребёнка, лишь покачала головой: «Морок-морок, уходи». Когда малыш, в ту бытность просто Арчи, ещё не перенявший от отца титул Дракатри юга, наконец успокоился, то сначала несмело, а потом как мог широко улыбнулся странной девочке и навсегда запомнил переливчатый блеск чешуи на её висках и на веках. Будто блики от моря, что иногда отражались на потолке, поселились и на этой незваной гостье.

Соломея ушла, но каждый раз, когда Арчи оставался один, появлялась вновь. Однажды она сказала и он запомнил: «В прошлой жизни я видела женщину, твою дальнюю родственницу. У нас с ней одни корни по племени Детей богов. И мы с тобой, считай, брат с сестрой. Ты откроешь свой дар. Скоро. Если сложится судьба, передашь его своим потомкам. Храни его, развивай: пригодится».

Арчи тогда ни слова не понял, но вскоре, когда с ним начали оставлять соседского младенца, обрёл способность возносится над собой и видеть тех, кого знал и хотел, а тело его при этом оставалось на месте. Однажды поведал об этом отцу, тот не отругал, не обозвал, как другие, а объяснил про великий дар наблюдения — ястребиный взор, — который передавался в их семье через поколение.

Соломея появлялась всё чаще. Арчи как-то спросил, зачем она здесь. И был ответ: «Я жду рождения наследника свой первой любви в прошлой жизни». И долгие три года спустя, когда кочевники перебрались севернее, на попечение подросшего Арчи и сопливого Сола, ковыляющего везде за ним на толстых кривых ножках, отдали очень тихого младенца с красными волосами. Причиной переезда были завершение застройки на прошлом месте и участившиеся стычки с бунтующими племенами неподалёку. Кочевники-строители желали спокойной жизни, поэтому этого, первого появившегося на новой стоянке малыша, назвали Добромиром.

Вернулась Соломея — припрятав в скальных пещерах на побережье свой череп, явилась перед селянами и осталась на пару лет, а потом внезапно исчезла. В то же время пошла молва о похищении людей и гневе богов. Кто бы не приезжал к строителям, просили укрытия и пугали страшными историями. Неспокойное было время, но и оно прошло. Лет через шесть, когда Арчи и Сол присматривали себе невест, объявилась старая гостья, так и не изменившаяся за эти годы внешне, но издёрганная, пугливая, вся в синяках, что друзья боялись её тревожить лишний раз. Недолго она пробыла у них, сгинула с первыми холодами. В ту зиму старые Дракатри юга ушли на покой, а звание перешло к их сыновьям: Арчибальду Ястребу, Серому Солу и Добромиру Лисьему Хвосту. Тот уже тогда прославился своей высокой шапкой из рыжих шкурок двухвостой лисицы.

Селение было отстроено и кочевники отправились дальше на север, а старики остались доживать свой век да привечать гостей, которых манили добротные дома на побережье. На новом месте племя постигла беда: из моря ползли светящиеся гнилью твари и утаскивали с собой в пучину людей. И тогда Серый Сол прогнал их, воспользовался открывшимися в нём силами светлого Чародея.