Рихард Феникс. Море. Книга 3

Уже потом, когда после пожара отправили в детский приют, ей казалось, что видела Этого стоящим у ограды. Он был в маске Чародея и в серебристом плаще, да, как все они, но взгляда от маленькой Шермиды не отводил. А из газет, что зачитывали им нянечки каждое утро, Шермида узнала, что несколько дней назад Этого осудили за растрату и лишили должности советника. Его должны были наказать, запереть! Непременно! Но кто же тогда вместо него был на суде? И Шермида своим маленьким детским умом поняла, что родилась во лжи и в ней же предстоит провести жизнь. А ещё она поняла, что если Этот жив, то найдёт её, где бы ни была. Вот только зачем? Не присмотреть же за дочерью, в самом деле. Посмеяться? Вернуть алую каплю? Вероятно.

Когда пришло время идти в школу, девочка выбрала себе фамилию. Материнской она не знала, но тогда ещё помнила язык Детей богов. Использовала слово «Лэнхелле», что означало «ложь», и удвоила его, превратив в собственный рок — Лэнга-Лэнга. Насмешка над собой, над судьбой, над всем сущим. Фамилия впилась в её историю также сильно, как острый конец красной каменной капли сейчас впивался в маленькую израненную ладонь.

Шермиде было нужно образование, доступ в самые закрытые библиотеки Лагенфорда, чтобы узнать всю правду о предмете, который мать так отчаянно велела хранить. И получилось. Только для этого пришлось очень много потрудиться, чтобы попасть в университет, и не так, как обычно предписано студентам. Слишком рано она познала тяготы жизни, слишком дурной пример стоял перед глазами с рождения.

За все труды лишь небольшая заметка в книге о мифических, неподтверждённых и распавшихся сообществах стала единственной наградой. И эту заметку Шермида выучила наизусть.

Братство Вечности — как они себя называли. Его основали истинные Чародеи, ищущие невозможного — бессмертия. И заодно расширяющие свои возможности. Ведь управление жидкостью даёт большие преимущества. Как Тени, управляя тенями других людей, могут заставить совершать какие-либо действия, так и истинные Чародеи с помощью власти над кровью могли получить в своё распоряжение кого пожелают. И в этом Шермиде ещё предстояло убедиться там, на плавучем острове-тюрьме «Жжёной деве», попав в лапы к сумасшедшему учёному Халлагару Абигейлю Грайру, который так вызывающе носил свою алую каплю на шейной цепочке. Но до этого в той же заметке удалось узнать, что лучше всего в качестве материала подходят женщины из племени Энба-оленей.

Шермида даже боялась тогда представить, сколько её соплеменниц окажется под ударом, если это Братство и в самом деле существует. Да, её саму никогда не примут в Ярмехеле — городе чистопородных Энба-оленей, — но она знала, что женщины её племени очень ценный товар на чёрном рынке. Поэтому начала искать в Лагенфорде. Ведь где есть один член Братства, найдётся и другой. А своих надо спасать. Непременно надо спасать, даже если они будут против и никто никогда не скажет «спасибо».

Кровь метиса от Энба-оленя и истинного Чародея, смешанная с серебряным порошком — основа эликсиров, которые создавали в Братстве Вечности. Это тоже было в той книге. И Шермида, хоть и получившая доступ к архиву с превеликим трудом, испытывала отвратительное чувство, будто ей бросили эти знания, как голодной собаке уже кем-то обглоданную кость.

Оттого, когда начались поджоги в Лагенфорде, к Шермиде вернулись все детские страхи: сколько могло погибнуть в тех пожарах своих, соплеменниц из того или другого рода, метисов⁈ Особенно метисов, таких, как она. Забыв себя, наплевав на правила и законы, она расправилась с тем владельцем лавки, уничтожила его, украла запасы, готовя свои тёмные дела. А вместе с этим продолжала прочёсывать Лагенфорд метр за метром, выискивая сестёр по крови. За женщин Ярмехеля Шермида не волновалась: власть Патерио-Энба и высокие стены не давали проникнуть в город ни одному незваному гостю, а вот те, кто вне этих стен, безусловно были в большой опасности.

Она искала. Днями и ночами. Выглядывала на улицах, обходила дома, не раз была бита метлой за расспросы без нужного документа, перерыла архивы, но тщетно. Пока однажды, проезжая мимо борделя, не увидела в окне молодую женщину с едва прорезавшимися на лбу рожками. И поиски вновь закипели. Четыре борделя позволяли своим клиентам вкусить божественной сладости рогатых дев. Это что ж надо было сделать, чтобы рога появились раньше привычного срока, раньше сорока лет? Потом, конечно, Шермида это узнала, вкусила горького пирога как следует, а тогда, притворившись гостем, обошла эти заведения, чтобы после их сжечь. Лицензию продажной девки получить довольно сложно, но Шермиду не волновало, что будет с другими, не с женщинами её племени, а для своих она всегда держала наготове повозку, щедро оплаченную до Ярмехеля. Благо, ни у одной из спасённых соплеменниц не было детей, и Шермида с лёгким сердцем отправляла женщин домой.