Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография

Речь в данном случае идет о сложнейшем процессе влияния риск-рефлексий в различных социокультурных условиях на динамические и структурные показатели конфликта и управление им, от которого зависит принципиальные для безопасности общества аспекты.

В этом смысле следует подчеркнуть мысль И. Валлерстайна: «мы были бы мудрее, если бы формулировали наши цели в свете постоянной неопределенности и рассматривали эту неопределенность не как нашу беду и временную слепоту, а как потрясающую возможность для воображения, созидания, поиска».

Есть все основания полагать, что трактовка социальных рисков предполагает смену приоритетов в исследовательских стратегиях: важна не только онтология современных рисков и механизмов управления ими, но и смысловые образы восприятия риска – именно они, репрезентация этих событий по мнению Д. Александера «обеспечивают чувство шока и страха, а вовсе не события сами по себе».

По сути, в такой опции исследования на первый план выходит изучение конструктивных и деструктивных элементов риск-рефлексий, воспроизводящихся в повседневных практиках конфликтных взаимодействий, механизмах резистентности общества к дестабилизирующим негативным факторам риска, рефлексивных практик, нацеленных на формирование упрощенных представлений о реальных рисках и опасностях, формирование чувства социальной тревоги и страха.

Важно отметить, что в качестве средства защиты и приспособления к рискам и опасностям начинают оправдываться различные формы девиантного поведения как рефлексивной практики интолерантности к неопределенности, возникают риски конструирования человеком образа враждебной действительности, направленной на тех, кто виноват в кризисе и является источником риска.

Многообразие политических и социальных акторов, участвующих в оценках угроз и опасностей, придает этому процессу амбивалентный и нелинейный характер.

В то же время, как показывают авторы монографии, власть, со своей стороны, пресыщена сигналами о мнимых и фиктивных угрозах и опасностях, а сообщения о динамике реальных конфликтов либо не поступают, либо блокируются, в обществе создается политический спрос на «смещенные мысли и действия» (У. Бек), изыскиваются «громоотводы» мнимых опасностей.

Многие ключевые компоненты этого сложнейшего взаимодействия имеют характер, неспособности к апроприации конструктивных элементов риск-рефлексий в стратегиях управления конфликтами. Это позволяет увидеть, что в российском социуме рефлексивные риск-стратегии направлены на формирование упрощенных представлений о реальных рисках и опасностях, а наличие этого противоречивого потока управленческих практик позволяет говорить о том, что риск становится некоммуникабельным, связывается только с решениями и действиями власти (их импульсивностью и ситуативностью, искаженностью управленческой информации, отсутствием альтернативных решений, атмосферой «чрезвычайной легитимности»).

Важно отметить, что конфликтогенность рисков, производимых институциональными системами общества напрямую связана с онтологическим статусом рисков для этих систем. Риск является для институциональных систем не случайным фактором, но фактором, выступающим в качестве основания их построения (Э. Гидденс). Отправной точкой индивидуальных и коллективных решений, в контексте конфликтных интересов и воспроизводимых институциональными системами рисков, является рефлексивность, понимаемая как постановка вопросов и комплексное осмысление ситуации, в которой находятся взаимодействующие акторы.

Отказ от риска в современных условиях, по сути, означает отказ от рациональности. Повседневность и регулярность, с которой индивиды, группы и общества сталкиваются сегодня с рисками, порождает необходимость в выработке механизмов их управления. Последствия, с которыми социальные акторы сталкиваются на регулярной основе требуют институционализации (как это происходит со многими социальными процессами), иначе говоря, возникает необходимость в выработке механизмов, создающих условия или стимулирующих достижение общественного консенсуса в целом, либо минимизирующих такие негативные последствия рисков, как конфликты, в частности. Попытка минимизировать последствия рисков, желание сделать все более или менее предсказуемым, «избегание неопределенности» и преодоление «неструктурированной ситуации» (Г. Хофстеде) ведет к необходимости институционализации, которая сама по себе есть некоторая определённость и констатация того факта, что известная сфера человеческой деятельности подвергнута социальному контролю. Мотивационную динамику институционализированного поведения составляет знание, определяющее институционализированную сферу поведения и все, попадающие в ее рамки ситуации, что делает подобную ситуацию более предсказуемой и контролируемой (П. Бергер, Т. Лукман).

Как бы то ни было, изучение риск-рефлексий и управления угрозами через призму конфликтных взаимодействий требует сочетания возможностей конфликтологии, философии, политологии, риск-менеджмента, социологии и других наук.