Ритка

Иван Николаевич весь истомился, пока откуда-то сверху спустился врач, молодой мужчина с бутафорской бородкой: она очень не шла к его розовому мальчишескому лицу. Сначала он вынул папиросу, но не закурил, только подкинул на руке зажигалку.

— Жива. И даже не порезана и не избита. Неудачно упала: затылком. Небольшое сотрясение мозга. В сознании, да. Но полежать придется… Днем вас к ней пропустят. А сейчас нет, нельзя.

Иван Николаевич вспомнил: Катя там одна. Поднимается она по утрам всегда сама. Как раз, когда они с Ириной уже выходят из дому. Если домой сейчас не придет и он, что она подумает?

Врач прав: лучше дождаться утра. Возможно, Ирина уже и заснула. Теперь ей сделали все, что нужно.

Ложиться спать уже не стал. Пристроился на своем обычном месте в кухне между столом и шкафом. Разложил перед собой книги, но не читалось.

В начале восьмого в ванную сонно прошлепала Катя. По-настоящему она просыпалась только уже за столом. Чтобы скоротать время, он приготовил ей на этот раз настоящий завтрак: творожные биточки со сметаной, сварил кофе.

В кухню Катя вошла с глянцево-розовым от умывания лицом, похлопала ресницами.

— Па, а почему ты сегодня не на работе?

Промычал дочери в ответ что-то неопределенное и только, когда она очистила тарелку с биточками и взяла в руки свою синюю чашку с кофе, сказал:

— Ты знаешь, мать-то у нас сегодня дома не ночевала. Неудачная у нее получилась генеральная. Шапку с нее сняли. Когда возвращалась, да… Нет, не избили, не поранили, но несколько дней в больнице пролежит.

По розовому Катиному лицу пошли белые пятна. Она вскочила со стула, кофе плеснулось из чашки на стол.

— Я с тобой… В школу потом. Мне надо увидеть ее, понимаешь?

Иван Николаевич успокаивающе прижал дочь к себе, потерся щекой о круглую темно-русую головку…

Врач, все тот же, с бородкой, видимо, еще не сдал дежурства, оглядел их лица и сказал грубовато:

— Так и быть, поднимитесь. Но чтобы через пять минут в палате и духу вашего не было. Вот-вот обход.

Ирина Петровна лежала в двухместной палате. На второй койке глубоко утопало в подушках испитое старушечье лицо.

Она не подняла глаз и при их появлении. Катя в отчаянии перевела взгляд на отца.

— Уснула, — вполголоса объяснила сестра и покосилась на школьную Катину форму. — Ступай-ка ты сейчас лучше в школу. Придешь после четырех. Пропустят… И она пока поспит.

Иван Николаевич решил остаться. В холле попрощались с Катей, направился было к телефону позвонить в цех, и увидел в дверях приемного покоя старого режиссера из Дома культуры.

— Ну, что там? Как? — встревоженно начал старик.

…К жене Иван Николаевич пробился уже после четырех, чуть-чуть опередив Катю. Ирина Петровна заметила его еще в дверях, он сразу понял: она ждала. Прикусила опаленные до корочки губы.

— Вот как я вас порадовала!

Торопливо отвел от ее взгляда глаза.

— Это все я… Угораздило меня с этой шапкой!

Ничего, — Ирина Петровна мятущимся движением поправила голову на подушке. Волосы на белом полотне казались совсем черными. — Ничего… Отлежусь. Говорят, все, что ни делается, все к лучшему.

Он уловил тот потайной смысл ее слов, что-то дрогнуло в груди. Иван Петрович только теперь понял, как он исстрадался в последнее время. Молча опустил ладонь на руку жены. Он не знал, не мог знать, какими словами отозвалась о себе в эту минуту Ирина Петровна. «И ты из того же мира, — произнесла она про себя, — из мира Кнуровых…»

И тут вошла Катя. Еще с порога нетерпеливо вгляделась в лицо матери большими испуганными глазами. Осторожно прикоснулась губами к щеке.

— Страшно было? Когда они подошли? Ты ничего не поняла сперва?

— Хватит об этом, — попросил Иван Николаевич. — Впредь нам наука: не ходить по задворкам.

— Я никогда не боялась, — это было правдой, и Ирина Петровна открыто встретила взгляд мужа. — Даже любила ходить одна. Пока идешь, все обдумаешь…

Ромашов в больницу не поступил: Ирина Петровна несколько раз справлялась об этом у сестер, не называя его фамилии.

О нем сообщил работник милиции, не тот, что доставил ее в больницу, а другой, помоложе. Пришел сразу же после обхода врачей и записал с ее слов все подробно. Добавил:

— Да вы не беспокойтесь о том инженере, что провожал вас. С ним все в порядке. Они даже не сняли с него ничего. Дали по шее и посоветовали убираться восвояси. Что он и сделал… Нет, в больницу он не обращался. У него ведь жена врач. Говорит, сделала все необходимое.

«Но ведь ее не было дома, она была на дежурстве!» — чуть было не вырвалось у Ирины Петровны. Сдержалась вовремя, добавила:

— Он, наверное, вернулся туда, где нас остановили, а машинист уже подобрал меня.

— Да да, что-то вроде этого он и показал, подтвердил работник милиции. Он держался официально-строго, подтянутый, даже щеголеватый. — Поправляйтесь, а мы разыщем их, этих «соболятников».