Ритм войны. Том 1

Шквал! Это было неправильно. Врачи не могли самостоятельно читать книги о болезнях. Ревнители были вынуждены принимать к себе одного пациента за другим, чтобы всем остальным было легче дышать. Многие люди верили, что обращаться к лекарю противоестественно, – дескать, если Всемогущий захочет, чтобы они исцелились, он об этом позаботится. Гранетанцоры, как ни странно, укрепляли это мнение.

– Нам нужна медицинская революция, – заявил Каладин, начиная новую башню. Ороден прыгал на месте, не в силах дождаться конца строительства. – Нам нужно все изменить.

– Перемены трудны, сынок. И маленьких людей, как мы, нечасто слышат…

Лирин замолчал, возможно поняв, что довод не годится. Несмотря на отставку, его сын был одним из самых могущественных людей на свете.

Каладин действительно мог все изменить. Он мог добиться, чтобы врачам придали статус духовных лиц, и тогда они смогли бы научиться читать, не посягая на приличия. В конце концов, все говорили, что Далинар имел на это право – ведь он узокователь.

Каладин мог изменить мнение людей о тех, кто страдал от боевого шока или меланхолии. В учебниках Лирина не было рекомендованных лекарств, кроме успокоительных средств. Но никто не пытался отыскать другие пути. Столько пробелов в знаниях, столько нерешенных задач. И пока Каладин думал об этом, складывая кубик за кубиком, ему пришло в голову, что он начинает видеть свои клятвы по-новому. Он подумал о монастырском приюте и осознал нечто, леденящее душу.

«Я мог бы там оказаться», – подумал Каладин.

К ревнителям попадали пациенты из городков и семей, где о них достаточно заботились, чтобы прибегнуть даже к неправильным методам. Если бы он не отправился на войну, то мог рано или поздно очутиться в одной из этих темных, жутких комнат.

Тихий рокот оторвал его от раздумий. Это гром снаружи? Он встал и посмотрел в окно. Темные тучи застилали горизонт. Буря бурь. Да, он слышал, что она должна разразиться сегодня. Здесь, наверху, такие вещи легко забывались.

Рванувшись вперед, Ороден разбросал кубики. Каладин улыбнулся, а потом услышал, как открылась и закрылась наружная дверь клиники. Через минуту в комнату вошел Тефт:

– Кэл, его нет дома – и говорят, что он не появлялся уже несколько дней.

– Что? – спросил Каладин. – Когда его в последний раз видели?

– Три дня назад.

Три дня?..

– Вы о ком? – спросил Лирин.

– О друге, – сказал Тефт. – Звать Даббидом.

– Это который не разговаривает? – уточнил Лирин. – С тяжелой формой боевого шока?

– Я подумал, что, может быть, ему стоит встретиться с людьми, которых я лечу, – сказал Каладин.

– Возможно, тебе не следовало оставлять такого уязвимого человека без присмотра, – заметил его отец.

– Даббид прекрасно справляется, – возразил Каладин. – Он не инвалид. Просто не разговаривает.

Ну… возможно, он недооценил проблему.

– Давай заглянем к Рлайну, – предложил Тефт. – Даббид иногда ходит помогать ему в поле.

Каладин был рад узнать, что Рлайн предпочел остаться в башне, а не идти с армией. Он думал, что трудиться в полях полезнее, чем носить воду и пожитки ветробегунов, и Каладин, по правде говоря, не мог его винить. Находиться со своими друзьями, смотреть, как они летают, но быть не в состоянии за ними последовать… Наверное, это еще хуже, чем то, что Каладин испытывал в последнее время.

«Надо было чаще ходить к нему, – подумал Каладин. – Быть внимательнее». Ему показалось, что он наконец понял, что чувствует Рлайн.

Он встал и кивнул Тефту, который снова потирал лоб.

– Ты в порядке? – спросил Каладин.

– В полном, – проворчал Тефт.

– Тянет?

Тефт пожал плечами:

– Думал, что головные боли прошли несколько месяцев назад. Кажись, они снова со мной.

Изо всех сил Венли ударила солдата-человека головой о каменную стену, и кость треснула с тошнотворным звуком – словно лопнул деревянный сосуд. При свете красной молнии в грозовых тучах она увидела, как жертва окосела, ее зрачки расширились. Но солдат продолжал цепляться за нее, царапать ножом панцирь, так что – движимая ритмом паники – Венли снова ударила его головой о камень.

На этот раз он обмяк. Венли склонилась над ним, тяжело дыша, и внезапно почувствовала, как у нее сдавило горло. Она захрипела, отдернула руки. На миг все звуки, кроме ее собственного ритма, исчезли.

Умирающий корчился на земле. Она почти не чувствовала боли от пореза на виске. Внутри нее Тимбре гудела в ритме утраты.

«Я не хотела… – подумала Венли. – Я…»

Звуки внезапно вернулись. Она вздрогнула, огляделась. В пылу борьбы она не замечала ничего вокруг. Теперь же напряженное сражение у входа в пещеру ошеломило ее. Она съежилась, пытаясь разобраться в происходящем.

– Даль-перо! – крикнул кто-то в ритме повеления. – Не дайте им…

Рабониэль внезапно бросилась в самую гущу неистовой схватки. Все остальные скрылись в облаке мелькающих теней и конечностей, но ее, казалось, подсвечивала багровым Буря бурь, лютующая снаружи. Рабониэль шагнула прямо навстречу копью, однако оружие, едва столкнувшись с ее плотью, рассыпалось в пыль.