Ритм войны. Том 2

Венли запела в ритме предательства. Как он мог упустить такую важную деталь? Она пробиралась через дворец людей, рисковала договором, и, может быть, попусту! Но не успела она потребовать новых разъяснений, как Улим снова превратился в сгусток энергии на полу и рванулся вперед.

У нее не было иного выбора, кроме как поспешить за ним по коридору, чувствуя себя ужасно незащищенной. Надо было привести Демида. Ей нравилось, как он прислушивается к ее словам, и у него всегда был наготове комплимент. Ему было бы приятно красться вместе с ней, а она бы чувствовала себя смелее.

Она пробиралась по коридорам, уверенная, что ее могут обнаружить в любой момент. И все же каким-то чудом Улим привел ее в маленькую комнату, где на полу стояло множество ночных горшков. Она вытащила самосвет и заметила дыру в полу с одной стороны комнаты – похоже, сюда сбрасывали отходы, выливая их в какую-то грязную выгребную яму несколькими этажами ниже.

Это была ее цель? Уборная?! Она подавилась, пришлось начать дышать через рот.

– Вот, – сказал Улим, в виде молнии потрескивая на одном из горшков.

– Ох и не поздоровится же тебе, – сказала Венли в ритме скепсиса, – если я найду внутри человеческие нечистоты…

Она подняла крышку. К счастью, внутри было чисто и пусто, если не считать сложенного листка бумаги.

Улим запульсировал в ритме ликования. Похоже, он переживал. Венли развернула бумагу; она достаточно хорошо выучилась читать по-алетийски, чтобы понять, что это список инструкций по уборке.

– Он зашифрован, – сказал Улим. – Неужели ты думаешь, что мы настолько глупы, чтобы оставлять записки на виду, где их можно прочесть? Дай переведу…

Он принял форму человека, стоящего на столе среди горшков. Ей претило, что он принимал человеческий облик, а не облик слушателя. Спрен наклонился вперед, его глаза сузились.

– Вот досада… – проговорил он.

– Что такое?

– Дай подумать, фемалена, – огрызнулся спрен.

– Что там написано?!

– Аксиндвет сообщает, что ее обнаружили. Она очень специфический и редкий специалист – подробности тебя не касаются, – но во дворце, по-видимому, есть еще один представитель ее вида. Чей-то чужой агент. Он нашел ее и обратил короля людей против нее. Она решила, что пора сматываться.

– Сматываться? – переспросила Венли. – Не понимаю это слово.

– Она уходит! Или ушла. Наверное, еще несколько дней назад.

– Из дворца?

– С планеты, дура.

Облик Улима расплылся, похожие на панцирь шипы пронзили его кожу, а затем втянулись обратно. Это происходило снова и снова, как будто в такт одному из новых ритмов – возможно, ритму ярости.

Улим так мало ей рассказывал. Венли знала, что есть способ попасть из этого мира в место, которое люди называют Преисподней. Земля спренов пустоты. Многие тысячи спренов ждали там, чтобы помочь ее народу, но они не могли освободиться без какого-то потока или силы. Чего-то, способного… перенести их через вакуум между мирами.

Так что же это значит? Неужели его агентесса вернулась в мир, откуда пришел сам Улим? Или она ушла куда-то еще? Она ушла навсегда? Как они собираются перенести спренов сюда и создать энергию для бури?

И самое главное, хочет ли этого Венли? Он обещал ей формы власти, но она предполагала, что преподнесет их Пятерке после того, как напугает их силой человеков. Все менялось так быстро, ускользая из-под ее контроля. Она почти потребовала объяснений, но то, как шипы пронзали кожу Улима, как он пульсировал, заставило ее молчать. Спрен был олицетворением природной силы. И та особая сила, которую он проявлял сейчас, была разрушительной.

В конце концов его пульсация утихла. Шипы осели под кожей. Он остался стоять на столе, уставившись на лист бумаги с оскорбительными словами.

– Что же нам делать? – наконец спросила Венли.

– Я не знаю. Здесь для нас ничего нет. Я… Я должен уйти, посмотреть, смогу ли решить задачу в другом месте.

– Уйти? – повторила она. – Как же твои обещания? Наши планы?

– У нас нет никаких планов! – рявкнул Улим, поворачиваясь к ней. – Ты сказала, что приезд сюда запугает твой народ. Ой ли? Судя по тому, что я видел, они наслаждаются! Планируют пировать и веселиться – еще бы в постель к шквальным человекам залезли!

Венли настроилась на решимость, но потом ритм ослабел до примирения. Она должна была признать; ее люди не были запуганы – не так, как она. Даже Эшонай становилась все более расслабленной – не более обеспокоенной – по мере того, как они общались с людьми. В эти дни сестра Венли не носила боеформу.

Венли хотелось винить только ее, но проблемы со слушателями были куда серьезнее, чем с Эшонай. Казалось, никто больше не видел того, что видела сама Венли. Их должны были бы напугать паршуны – порабощенные певцы – во дворце. Вместо этого соплеменники Венли испытывали… любопытство.

Никто не зрел угрозу, которую ощущала Венли. Она не понимала и не верила некоторым словам Улима. Но, придя сюда, Венли и сама осознала, что людям нельзя доверять. Если она ничего не предпримет, то ее народ – ее мать – окажутся рабами человеков.