Ритм войны. Том 2

Таравангиан мельком взглянул на Сзета и застыл. Далинару показалось, что он заметил, как сузились глаза старика. Преисподняя. Он все понял.

Это продлилось всего лишь миг.

– Вон тот табурет, – Таравангиан снова потыкал пальцем. – Я принес его сверху. На случай, если ты придешь. Может, посидим вместе, как когда-то? Вспомним старые добрые времена?

Далинар нахмурился. Он не хотел садиться из принципа, но это и впрямь была гордыня. Он посидит с этим старцем в последний раз. Таравангиан был одним из немногих, кто действительно понимал, каково это – сделать тот выбор, который пришлось сделать Далинару. Он пододвинул табурет и сел.

– Я бы умер счастливым, – повторил Таравангиан, – если бы понял, что ошибся. Если бы ты победил.

– Я так не думаю. Я думаю, для тебя немыслимо потерять роль всеобщего спасителя.

– Как мало ты меня знаешь, несмотря ни на что.

– Ты не пришел ни ко мне, ни к кому из нас. Говоришь, что стал чрезвычайно умным? Понял, что должно было произойти? Каков был твой ответ? Он заключался не в том, чтобы сформировать коалицию; не в том, чтобы возродить Сияющих. Ты подослал к другим королям убийцу, а потом захватил трон Йа-Кеведа.

– Чтобы быть в состоянии вести переговоры с Враждой.

– Не аргумент, а кремная грязь, Таравангиан. Тебе не нужно было убивать людей и становиться королем Йа-Кеведа, чтобы достичь всего этого. Ты хотел стать императором. Ты был не прочь захватить и Алеткар. Ты послал Сзета убить меня, вместо того чтобы поговорить со мной.

– Извини, Черный Шип, но, пожалуйста, вспомни, каким человеком ты был, когда все начиналось. Ты бы не стал меня слушать.

– Ты настолько умен, что можешь предсказать, кто победит в войне, прежде чем она начнется, но ты не видел, что я меняюсь? Неужели ты не понимаешь, что я более ценен как союзник, чем как труп?

– Я думал, ты падешь, Далинар. Я предсказывал, что ты присоединишься к Вражде, если останешься в живых. Либо так, либо ты будешь препятствовать мне на каждом шагу. Вражда был того же мнения.

– И вы оба ошиблись. Значит, твой грандиозный план, твое мастерское «видение» будущего было просто неверным.

– Я… я… – Таравангиан потер лоб. – У меня сейчас не хватает ума объяснить. Вражда устроит все так, что победит независимо от того, какой выбор ты сделаешь. Зная это, я принял трудное решение спасти хотя бы один город.

– Я думаю, ты увидел шанс стать императором и воспользовался им. Ты хотел власти, Таравангиан, чтобы потом отказаться от нее. Ты хотел быть славным королем, который пожертвовал собой, чтобы защитить всех остальных. Ты всегда видел себя человеком, который должен нести бремя руководства.

– Потому что это правда.

– Потому что тебе это нравится.

– Если так, зачем я сдался? Почему позволил заточить себя в эту тюрьму?

– Потому что ты хочешь, чтобы тебя считали спасителем.

– Нет, – ответил Таравангиан. – Это потому, что я знал, что мои друзья и семья могут бежать, если я позволю тебе забрать меня. Я знал, что твой гнев обрушится на меня, а не на Харбрант. Уверен, ты уже выяснил, что те, кто знал о моих занятиях, больше не участвуют в управлении городом. Если бы ты напал на Харбрант, ты бы напал на невиновных.

– Я бы никогда так не поступил.

– Потому что у тебя есть я. Признай это.

Шквал его побери, все правда – и это разозлило Далинара настолько, что у его ног вскипел спрен гнева. Он не был заинтересован в возмездии в адрес Харбранта. Горожане, как и веденцы – как и сам Далинар, – оказались лишь пешками в замыслах Таравангиана.

– Я знаю, это трудно принять, – заметил старик. – Но моей целью никогда не была власть. Я всегда думал только о спасении тех, кого мог спасти.

– Я не могу спорить с этим, поскольку не знаю, что у тебя на уме, Таравангиан. Так что вместо этого я расскажу тебе кое-что, что знаю наверняка. Все могло сложиться иначе. Ты мог бы по-настоящему присоединиться к нам. Буря свидетельница, мне нетрудно представить себе мир, где ты дал обет Сияющего. Я представляю тебя лучшим правителем, чем я когда-либо сумел быть. Я чувствую, что ты был к этому очень близок.

– Нет, друг мой. Монарх не может давать такие клятвы и ожидать, что сможет их сдержать. Он должен понимать, что в любой момент может возникнуть нужда важнее.

– Если это так, то король не может быть нравственным человеком.

– Или можно быть нравственным и все же нарушать клятвы.

– Нет, Таравангиан, – сказал Далинар. – Нет, клятвы – это часть того, что определяет мораль. Хороший человек должен стремиться к цели, которую сам себе определил.

– Ты говоришь как истинный сын Танаваста, – заявил Таравангиан, сложив руки. – И я верю тебе, Далинар. Я верю, что ты думаешь именно то, что говоришь. Ты – человек Чести, воспитанный в соответствующем духе, сообразно религии, которую, быть может, и перевернул с ног на голову, но она сохранила власть над твоим разумом. Хотел бы я это похвалить. Возможно, был и другой путь. Возможно, было и другое решение. Но оно не связано с твоими клятвами, друг мой. И с коалицией благородных монархов – тоже. Оно связано с теми делами, в которых ты некогда знал толк.