Ритм войны. Том 2

«Ты действительно принимаешь в этом участие, – твердо сказал он себе. – У тебя есть долг. Овладей этими силами. Превзойди Вражду. Мысли в масштабе, большем, чем одна битва или даже одна война». Это было трудно, учитывая, как медленно развивались его навыки. Столько времени потрачено впустую. Неужели именно это испытывала Ясна все годы, гоняясь за секретами, когда ей никто не верил?

Сегодня у него была еще одна обязанность, помимо практики. Он все откладывал, но знал, что больше медлить нельзя. Поэтому он взял Сзета и пошел через лагерь, направляясь к тюрьме.

Ему нужно было поговорить с Таравангианом лично.

Здание, в котором жил бывший король, не было настоящей тюрьмой. Они не планировали ничего подобного во временном военном лагере здесь, в Эмуле. Камеры у них были, конечно. Однако военная дисциплина требовала решать вопросы быстро. Сроков заключения более недели или двух не предполагалось – более серьезные проступки вели к увольнению или казни.

Для Таравангиана пришлось подыскать более солидное узилище, с учетом его ранга. В прочном доме заделали окна, укрепили дверь и выставили охрану из лучших солдат Далинара. Приблизившись, Далинар заметил, что окна верхнего этажа теперь заполнены голыми кремными кирпичами, скрепленными раствором. Было неправильно давать Таравангиану дом вместо камеры – но, видя эти окна, показалось также неправильным оставлять его без солнечного света.

Далинар кивнул в ответ на приветствия у входа, затем подождал, пока стражники откроют замки и распахнут перед ним дверь. Никто не беспокоился о его безопасности и не делал замечаний по поводу его единственного охранника. Меры предосторожности должны были помешать сторонникам Таравангиана его выкрасть, но никто не предполагал, что престарелый сановник может причинить вред Черному Шипу.

Даже сейчас никто не подозревал, насколько Таравангиан опасен. Старик сидел на табурете у дальней стены главной комнаты, не сводя глаз с положенного в угол рубина. Когда Далинар вошел, он обернулся и даже улыбнулся. Забери его буря…

Далинар махнул Сзету, чтобы тот оставался прямо у двери, пока стражники закрывали и запирали ее. Затем Далинар осторожно приблизился к углу. Во многих битвах он меньше волновался, чем сейчас.

– Я все думал, придешь ли ты, – сказал Таравангиан. – После моего предательства прошло почти две недели.

– Я хотел убедиться, что мной не манипулируют, – честно признался Далинар. – Поэтому ждал, пока не будут выполнены определенные задачи, прежде чем прийти к тебе и позволить как-то повлиять на меня.

В глубине души Далинар признавал, что лишь ищет себе оправдание. Видеть этого человека было больно. Возможно, ему следовало позволить Ясне допросить Таравангиана, как она и предлагала. Но это был путь труса.

– Значит, «определенные задачи» выполнены? – спросил старик. – К этому времени ты уже наверняка оправился от предательства веденских армий. Вы столкнулись с силами Вражды в Эмуле? Я предупреждал Вражду, что мы должны действовать быстрее, но он был непреклонен. Он хотел, чтобы все произошло именно так.

Эта откровенность обрушилась на Далинара, как удар сапогом прямо в живот. Он собрал всю свою решимость.

– Табурет слишком неудобен для такого пожилого человека. Тебе нужно кресло. Я думал, в доме оставили мебель. У тебя есть кровать? И разумеется, освещение получше, чем от единственной сферы.

– Далинар, Далинар, – прошептал Таравангиан. – Если хочешь, чтобы мне было удобно, не спрашивай ни о кресле, ни о свете. Отвечай на мои вопросы и говори со мной. Мне это нужно больше, чем…

– Почему? – перебил Далинар.

Он выдержал взгляд Таравангиана и был потрясен тем, как больно было задавать этот вопрос. Он знал, что грядет предательство. Он знал, что за человек перед ним. Тем не менее слова причинили мучительную боль, когда сорвались с его губ.

– Почему? Зачем ты это сделал?

– Потому что, Далинар, ты проиграешь. Мне очень жаль, друг мой. Это неизбежно.

– Ты не можешь этого знать.

– И все же знаю. – Старик ссутулился на своем табурете, поворачиваясь к углу и сфере. – Такая жалкая имитация нашей уютной гостиной в Уритиру. Даже там была жалкая имитация настоящего очага, потрескивающего настоящим пламенем, живого и прекрасного. Имитация имитации. Вот кто мы такие, Далинар. Копия картины, изображающей нечто великое. Возможно, древние Сияющие могли бы выиграть эту битву, когда был жив Честь. Но у них не вышло. Они едва выжили. Теперь нам противостоит бог. Один. Нам не видать победы.

Далинар почувствовал… холод. Не потрясение. Не изумление. Он полагал, что мог бы понять рассуждения Таравангиана; они часто говорили о том, что значит быть королем. Дискуссии стали более интенсивными, более содержательными, как только Далинар понял, что сделал Таравангиан, чтобы заполучить трон Йа-Кеведа. Узнав это, он осознал, что беседует не с добродушным стариком со странными идеями, а с убийцей. Таким же, как сам Черный Шип.