Ритуалы и обряды – в помощь городскому человеку. Экошаманизм: Священные практики единства, силы и исцеления Земли

Таннин спрашивала себя, не сошла ли та девица с ума. Хотя Таннин могла понять, что можно не любить энергию города, но то, что она чувствовала в первые несколько месяцев после переезда, было чем угодно, но только не холодом и омертвением. В лагере она не только встретила людей, чей жизненный путь существенно отличался от ее собственного, но и погрузилась с головой в мир духов и привидений, в море густой, хаотичной, шумной (в какой-то степени обезличенной) энергии. До этого момента она продолжала расти и созревать в бетонном «коконе». Таннин так называет город, потому что он – замкнутая система. Вне зависимости от того, насколько велик по размерам город, вы никогда не узнаете, как крепки его границы, пока не покинете его. Ворчестер, штат Массачусетс, город Таннин – порой ее друг, порой враг, но она всегда возвращалась к нему.

Одна из причин, которые заставляют нас смеяться над современным неоязыческим движением, заключается в том, что, хотя есть много хороших психологических и практических причин приобщиться к деревенским и сельскохозяйственным обычаям, выявить и познать наши корни, современное неоязычество – движение, прежде всего, городское. Большинство язычников, и особенно новое поколение молодых язычников, живут в городе. В городе для язычников больше возможностей: здесь легче найти подобных себе для практики, и здесь легче спрятаться и раствориться в толпе, если вы того желаете. Те из нас, кто практикует настоящую городскую магию, ищут за механической и жестокой светской городской жизнью XXI века нечто большее, а те из нас, кто не имеет средств к существованию, ведут жизнь, во многом удивительно близкую к той, которую вели наши более «примитивные» предки – охотники и собиратели.

Однако, в отличие от предков, которые, как правило, вели здоровую жизнь под открытым небом, теперь мы изолированы от спокойствия жизненного круговорота. В давние времена охотник-собиратель близко знал лишь около тридцати других людей и общался с членами иных родов не чаще раза в месяц (при этом он наверняка относился к ним враждебно, и это не отличает его от нас, сегодняшних городских обитателей, точно так же реагирующих на чужака). Тем не менее, охотник чувствовал вокруг себя множество других духовных сущностей: духов пумы, медведя, оленя, дубового дерева, речки и так далее. Конечно же, города загрязняют Землю. Города – своего рода фурункулы на заднице Геи, и это факт, который нельзя обойти. Города пожирают больше, чем возвращают, – от каждой жестянки с содовой до каждой бумажной фабрики. Нам не следует романтизировать то, что является реальной проблемой, но есть много людей, которые верят в то, что пора что-то менять, хотя и не знают толком, что именно. Мы определенно чувствуем, что отказаться от городов – не решение, и племя горожан все растет.

Ошибочно считать, что города – феномен нынешнего времени. В древнем мире было много известных городов, от Фив в Египте до Ура в Месопотамии и Афин в Греции, и их население было не менее городским, чем нынешнее население Сан-Франциско или Нью-Йорка. Фактически, поскольку города вырастали вокруг крупных храмов, большинство из самых ранних известных нам языческих религиозных письменных источников были созданы и передавались из поколения в поколение в таких местах, как Иерусалим, Александрия и Рим. В большинстве обществ, живших только охотой и собирательством или же сельским хозяйством, письменность была распространена мало: у их представителей оставалось немного времени для письма. Основное, что мы знаем об этих обществах, получено из письменных наблюдений образованных древних горожан-язычников.

Друг Таннин сказал однажды при разговоре об эволюции музыкальных стилей: «Чем цивилизованнее мы делаемся, тем примитивнее становимся». Это высказывание легко соотносится с городской жизнью. Под примитивностью здесь подразумевается не тупость, а первобытность.

Пока мы используем наши технологии, чтобы делать жизнь человеческих существ более комфортной, все чаще и чаще сталкиваемся лицом к лицу с собственной уязвимостью, эмоциональностью, смертностью.

Часто многие задаются вопросом: можем ли мы благодаря тому, что называется современным язычеством, заглянуть назад в историю и понять, не потеряли ли мы что-то. Кажется, что большинство книг по этому предмету посвящено безнадежному поиску ответа на вопрос: «Когда же все пошло прахом?». Никто не говорит, что нашел решение, но сейчас мы столкнулись с новой породой городских первобытных людей, которые втыкают себе в нос кусочки металла и разговаривают со зданиями, как с деревьями, неожиданно обнаруживая, что это может заронить какую-то искру в их сознание.