Рок. Лабиринт Сицилии

Несколько дней, которые провели Баркиды в Карфагене перед отправкой на Сицилию, были очень разнообразными. Гамилькар устроил в родовом доме пышный приём по случаю их отъезда на Сицилию. Также провели осмотр набранной армии, прежде чем грузить её на корабли. Совет суффетов отстранился от экипировки этой армии. Гамилькар снарядил и вооружил её трофейным оружием с полей Тунесса. Наконец, всё было готово к отплытию. Отплытие назначили на вечернее время, чтобы сохранить секретность отплытия от шпионов Республики. В назначенный вечер сдвоенная эскадра Баркидов снялась с якорей и отплыла в море…

…Волнение на море было небольшим, на нём отражалось блеклое сияние звёзд, нет — нет да и затягивающихся туманной дымкой. Весь флот ушёл вперёд, кроме десятка галер, которые, пропуская остальные, дрейфовали вдоль невидимого берега Тунесса. Корабли, находясь на определённом расстоянии друг от друга, явно кого-то ждали. Но кого?… Море, словно вступивший вместе с ними в заговор соучастник, покрывалось время от времени опускавшимся сверху сизым туманом, скрывая в нём притаившиеся галеры. Галеры, окутанные сетями этого тумана, сами становились призрачными, кратковременным явлением на еле проглядывавшейся водной глади. Среди ночных морских божеств, большинство из которых погружено в сон юным Гипносом, один лишь старец Протей, вещий бог, знающий будущее, не спит, наблюдая за заговорщиками. Он может менять свой образ и превращаться в различных животных, подплыть к самому кораблю, чтобы выведать тайну… И несомненно, он где-то рядом, потому как среди моря во мраке раздаются какие-то хлюпающие звуки, как будто кто-то набирает воду в огромный резервуар…

На галерах не спят. Об этом говорит количество огней, горящих на них. Огни зажжены на мачтовых корзинах и вдоль бортов, а также развешены по реям в виде масляных ламп, так что издалека мачты и реи образуют горящие кресты, проглядывающие через туман. От этих огней и знаков любому попавшему сюда случайному человеку стало бы не по себе! Но люди, зажёгшие столько огней, преследуют только одну цель — не столкнуться с другим кораблём в таком плотном тумане! Так проходит почти вся ночь…

…Но вот в ночи раздаётся тихий свист какой-то флейты. Потом он становится громче… Люди на одной из галер оживают от дремоты и ночного оцепенения, зажигая на палубе ещё больше огней и факелов…

— Это они! — говорит человек, лица которого нельзя рассмотреть в таком сумраке. — Подай сигнал трубой! Машите факелами!

Человек подходит к корме, всматриваясь во мрак ночи. Он поворачивается лицом к стоящему рядом человеку с факелом, оказывающемуся Гамилькаром Баркой.

— Значит, ты говоришь, храм за это время не перестраивали?

— Нет, перестройки не коснулись цитадели. — Человек замолкает, всматриваясь за борт. — Я поддержал вашу затею, Гамилькар, потому что мне надоели эти ваши склоки с Кастой! Да и этот страшный культ надоел всем!

— Да, спасибо тебе, Гамилькон! Я не думал, что ты поддержишь это решение! Клянусь покровительницей Танит, я сам воспринял слова Карталона как безумие! Но у меня нет причин сомневаться в своём брате! Подумав, мы решили, что об этом должен знать кто-то из Ганнонов, и обратились к тебе. Если уж решать этот вопрос, то решать вместе!..

В это время из черноты моря появился остов галеры…

— Карталон! Они вернулись! — оживился Гамилькар.

Корабль, вынырнувший из темноты, медленно-медленно поворачиваясь, подходит к гептере своим бортом. Гамилькар и Гамилькон перепрыгивают на борт подплывшего корабля. Их встречают, подавая руки, воины в полном снаряжении. По их виду заметно, что они совсем недавно участвовали в каком-то сражении. Многие из них в крови или имеют ранения и порезы…

— Где Карталон? — спрашивает Гамилькон. Гамилькар озирается по сторонам.

— Он с ранеными! — звучит ответ. Из темноты выходит римский центурион, у него тоже перевязана рука чуть выше локтя.

— Как всё прошло? Успешно? — теряет терпение Гамилькар.

— Шестеро ранены тяжело копьями священников. Пойдёмте! — Кассий ведёт их вниз, в трюм галеры.

— Кто ранен? — на ходу спрашивает Гамилькар.

— Греки Теоптолем, Леонтий, Тимотеонт и наши Сапфон, Гикет и Асдурбал. — Кассий спускался вниз по крутой лестнице.

Они вошли в просторное помещение под палубой корабля. На полу лежали люди, над ними склонились другие…

— Карталон! — Гамилькар искал глазами брата.

От одной из групп поднялся человек. Он повернулся к вошедшим. Глаза его горели недобрым пламенем, зрачки были расширены и говорили о том, что он ещё не отошёл от произошедшего. Гамилькар окинул взглядом трюм и заметил в нём двух женщин с грудными детьми, завёрнутых в какое-то тряпье… Они сидели в стороне, трясясь и озираясь по сторонам.

— Ты не сдержался, Карталон! — Гамилькар покачал головой.

— Нет, всё прошло гладко. Теоптолем точно показал место. Вышли совсем рядом. Но когда уже пробирались назад, заглянули в жертвенный зал. А там… — Карталон кивком показал на женщин.

— Что там? — теперь уже не выдержал Гамилькон.

— Там ваши жрецы жгли малышек на глазах их матерей! — ответил за Карталона Кассий.