Роли леди Рейвен. Том 2 (СИ)

Однако ответил старьевщик совершенно невозмутимо, лишний раз подтвердив мою догадку – мои запутанные семейные отношения его не интересовали ни в малейшей степени.

– Скорее всего артефактор торопился и не проверил размер окна. Поставил двойку там, где нужна была тройка. В итоге печать встала практически вровень с краями окна. Впервые видел подобное.

– Когда это было?

– В мае.

По срокам сходилось идеально. В июне была совершена первая попытка убийства. Если Живодера запечатали в феврале-апреле, то к маю он почувствовал, что что-то идет не так и попытался обратиться к специалисту. Почему не к официальному? Понятное дело почему, если он ощущал желание убивать и с трудом контролировал свои действия, то просто побоялся…

Все сказанное артефактором прекрасно подтверждало мою версию, но, к сожалению, не давало практически ни малейшей зацепки для дальнейшего расследования. У меня оставалось еще ровно два столбика, но идей, как выжать на них максимум информации, особенно не было.

– Куда он направился после вас?

– Я не слежу за покупателями.

– Есть ли в Карваноне другие артефакторы, вроде вас, кто ставит печати?

– С последней зачистки – нет. Было ещё трое, но все они были вынуждены закрыть свои лавки и отправиться на курорт, – мужчина недобро сверкнул глазами.

– Когда была последняя зачистка?

– В прошлом ноябре.

Не сходится. Значит, маньяка запечатывали не в Карваноне. Плюсуем акцент, и область поиска уже выходит за пределы королевства. Искать еще и заграницей? Ну, почему, чем дальше, тем это дело становится сложнее, а не проще?

Одно радовало – Живодер все же потихоньку обретал плоть и кровь. Он был здесь, он разговаривал с этим артефактором-самоучкой, он пришел сюда со своей бедой и вышел отсюда обратно на улицы столицы. Высокий, худощавый, хорошо одетый, с форсийским акцентом. Вдова держателя паба в Тарнхиле упоминала, что на нападавшем был сюртук из хорошей ткани. Показания совпадают.

Я размышляла, старьевщик терпеливо ждал, не поторапливая.

Вопросов больше не было. Оставшихся денег было откровенно жаль, но я, вздохнув, передвинула монеты на другую половину стола.

– Благодарю, вы мне очень помогли.

– Всегда рад, мэм, – физиономия артефактора лоснилась довольством, как морда объевшегося сливок кота, усиливая ощущение того, что меня только что обобрали до нитки за пустяк. – Всегда рад. Позвольте вас проводить…

Снова глухие шаги по темному коридору, и помещение лавки, в котором пахло затхлостью.

– Всего доброго, – я скупо кивнула и направилась к выходу.

Стивенсон беззвучной тенью скользнул следом.

Лавку старьевщика мы покинули совершенно беспрепятственно, как и предполагалось. И шагая обратно по узкой улочке туда, где нас дожидалась пролетка, я чувствовала, как мысли о расследовании отодвигаются на задний план, уступая место глухому раздражению с лейтмотивом «я же говорила!» Вот нужно же было раздуть скандал из-за такой ерунды. Пришла, расспросила, ушла, и ничегошеньки ровным счетом со мной не…

Передо мной ярким сиреневым цветом вспыхнул щит, в который я врезалась носом. В следующее мгновение вцепившиеся в локоть пальцы дернули меня в сторону, отшвыривая к стене, а все дальнейшее загородила спина Стивенсона, и сонную тишину квартала вдребезги разбили оглушительные выстрелы.

Я испуганно взвизгнула, зажмурилась и закрыла уши руками, сжимаясь за спиной охранника в комок.

Громыхнуло что-то посильнее револьверов, режущее глаза даже сквозь закрытые веки сиреневое сияние щита опасно мигнуло. Господи, помилуй… а следом по ноздрям ударил резкий, как никогда сильный грозовой запах. Настолько сильный, что от него закружилась голова, и тошнота подкатила к горлу, и я едва не сползла по стене в полуобморочном состоянии.

Привычная техника контроля восприятия помогла, дурнота отступила, будто ее смыло ледяной водой, и я с усилием заставила себя открыть глаза, чтобы убедиться, что мне не померещилось. Впрочем, я глубоко сомневалась, что могла перепутать аромат этой магии с чьим-то другим.

Кьер стоял в нескольких шагах от нас, и клубящаяся грозовыми тучами аура силы вокруг него заполонила все узкое пространство улицы. Лицо – собранное, сосредоточенное. На меня он не смотрел, устремив взгляд куда-то вверх, откуда, видимо, нападали.

Еще несколько громких хлопков, пули ударили в невидимый купол, окружающий фигуру герцога, и по нему пошли круги, как по воде от дождевых капель.

Зачарованно, совершенно забыв об угрозе, нависшей над собственной жизнью, я смотрела, как в ладонях Кьера стремительно разросся ослепительный солнечный шар. Взмах – и он сорвался с пальцев, устремляясь куда-то к третьему этажу.

Снова раздался грохот, и на грязную мостовую посыпались камни. Я машинально прикрыла голову руками, и почти сразу сиреневый щит полыхнул последний раз – и схлопнулся. В шуме все смешалось. Я не успела испугаться, как Стивенсон вдруг качнулся назад, впечатывая меня в стену, а затем я едва успела подхватить тяжелое тело подмышки, чтобы сползти на землю вместе с ним.