Роман. Разрываемые

— Я же не знала, что ты появишься в моей жизни! Что будет так! — мои легкие сдавило от боли, слова давались с трудом, но я должна была сказать. Теперь я знала, как важно говорить сразу о самом главном. — Что вообще так бывает, когда… когда ты дышать без кого-то не можешь.

— Твой отец был виноват. Он должен был отвечать сам за свои действия. Я по-прежнему в этом убежден. Твоя жертва — это неправильно! Несправедливо! — он провел напряженными пальцами по волосам. — А, черт! У нас уже был этот разговор. Ни к чему все это.

— Я сделала этот выбор. Но это не значит, что он дался мне легко, или что мне не было больно. На тот момент я не могла поступить иначе. В любом случае что сделано, то сделано. Правильно или нет.

— Чего ты хочешь сейчас, Ева?

— Того же, что и все.

Он развел руки в стороны, приподнимая брови в немом вопросе.

Тебя. Чтобы ты снова шептал мне «моя».

— Быть счастливой, — я перешла на шепот.

Он смотрел на меня долгую минуту, затем продолжил уже более ровным голосом: — Семья важна. Ты права. Но мне бы хватило только тебя, чтобы быть счастливым. Я думал, у тебя так же.

— Что нам теперь делать? — вновь прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Скажи, Рома, что?

— Теперь уже ничего не сделаешь, — он больше не смотрел на меня. Свет опять начал исчезать. Посмотри, пожалуйста! — Я ухожу. Прощай.

— Ты не можешь вот так уйти, — паника снова охватила меня. Я так сильно хотела броситься ему на шею, но не могла пошевелиться. Почувствовав, как мои ноги подкашиваются, я облокотилась на комод. На нем все так же стояла простенькая керамическая статуэтка двух сплетенных фигур, мужской и женской. Их тела будто растворялись друг в друге.

— Ты собиралась уехать, даже не сказав прощай. Господи, я только начал забывать тебя, а ты снова появилась в моей жизни и рвешь меня, — в его голосе было слышно столько надрыва. Этого я боялась больше всего. Того, что он не сможет простить меня.

— Думаешь мне было легко? Ты когда-нибудь был в постели с человеком, которого ненавидишь?

— Замолчи! Я не хочу этого слышать, — он закрыл уши руками и, запрокинув голову к пожелтевшему от времени потолку, стоял так посреди комнаты. Застывший.

Когда его горло дернулось, я не сразу поняла, что из него вырвалось беззвучное рыдание.

— Я сейчас уйду, — наконец произнес он, кажется вернув контроль. — Я тебя очень прошу, держи себя в руках. Надеюсь, ты не будешь устраивать истерик и выносить это все на публику. Для моего отца этот проект совместно с твоим мужем очень важен.

Когда я осознала, что он действительно сейчас уйдет вот так, и это его последние слова мне, самообладание и здравый смысл начали ускользать от меня.

— Я спасала отца и мать. А тебя... тебя я люблю, — не осознавая, что делала, я схватила с тумбочки статуэтку влюбленных, и швырнула в его сторону. Она ударилась о стену и, разбиваясь на сотни мелких осколков, упала с глухим стуком на пол.

Дверь за ним захлопнулась. Света стало еще меньше.

******

В оцепенении я стояла, не зная, как дальше, и вздрогнула от неожиданного глухого удара в стену со стороны коридора. Повинуясь порыву, подлетела к двери и распахнула ее. Тут же встретилась с его обезумевшим от боли взглядом. Я посмотрела ниже и заметила кровь на костяшках его пальцев. Он разбил руки в кровь? Инстинктивно я подалась вперед и протянула к нему руку.

Когда наши пальцы соприкоснулись, это изменило все. Это был словно электрический разряд. Это то, что сорвало напрочь его выдержку. Я поняла это по тому, как он набросился на меня, сильно сжимая за плечи, впечатываясь в меня всем телом. Воздух с шумом вырвался из моих легких, когда наши тела столкнулись. Его пальцы жадно зарылись в мои волосы, другой рукой он обнял меня за талию, притягивая ближе к себе, не оставляя никакого пространства между нами, оттесняя нас обратно.

Мы пятились вслепую назад. В номер. И в наше прошлое.

Быть в его объятиях было все равно что снова оказаться дома. Мои руки бесконтрольно летали по его телу. Сейчас оно было более твердым и натренированным, чем я помнила.

Как только за нами захлопнулась дверь, мы с глухим стуком упали на пол, прямо на осколки, сплетенные в клубок отчаяния и нужды. Наши языки танцевали в диком танце, его дыхание было прерывистым, так же как и мое. А его поцелуй становился с каждой секундой все более требовательным.

Роман оторвался от меня, чтобы стянуть с меня свитер. И мы, жадно вдыхая воздух, не произнося ни слова, просто смотрели друг другу в глаза. В его взгляде блеснуло что-то дикое и он снова набросился на мои губы, стирая каждый день разлуки, смывая расстояние и месяцы, как будто их не было вовсе. Но они были. И многое произошло.

— Рома. Подожди! Мне нужно сказать…

Мое заявление было встречено движением его пальца по моему затвердевшему соску. Прикусив мою губу зубами, он простонал: — Не проси меня остановиться! Не сейчас. Я не могу.

Жажда в его голосе не оставила мне выбора.