Роман. Разрываемые

Потираю руку, глядя на Еву. Боль в костяшках от удара по стене ничто по сравнению с душевной болью, которую она мне нанесла.

Эмоции захлестывают меня, перед глазами мелькают кадры. Тот вечер, когда я нашел Еву, поющей со сцены, наш день у ручья, наше прощание. Месяцы одиночества и боли. Но, то мучительное осознание, которое обрушивается на меня с силой урагана сейчас, затмевает все это.

У меня есть сын. Ему девять месяцев. И я не смог провести с ним ни одного дня. Его первая улыбка, первое «агу»…

Ева сидит, плотно закутавшись в одеяло, с посеревшим лицо. Она выглядит испуганной, и это добавляет мне еще больше сожаления и боли. Я напугал ее своей агрессией. Раньше я никогда не был так несдержан. Только из-за нее я схожу с ума. Делаю шаг к кровати, но останавливаюсь, когда она еще больше съеживается и нервно натягивает одеяло повыше.

— Как же так, Ева? — никогда бы не подумал, что она способна на такое. Мне становится так горько внутри. — Я пропустил девять месяцев жизни своего сына.

— Это не твой сын, — говорит она мертвым голосом. — Не могу поверить, что ты допустил такую мысль в своей голове. Жаль, что ты такого мнения обо мне, — она скатывается с кровати и тянется к своей одежде, все еще закутанная в одеяло.

Пытаюсь мыслить рассудительно, вновь подсчитываю даты.

— Как ты можешь быть в этом уверена? По срокам все сходиться.

— Он не твой. Он родился раньше срока, в семь месяцев.

— Это точно? — оправляюсь от первоначального шока, чувствуя внезапную слабость в ногах. Присаживаюсь на кровать и закрываю лицо руками, не уверенный, какой ответ хотел бы услышать на самом деле.

— Я мечтала об этом. Была бы счастлива, если бы это был твой ребенок. И ты бы узнал об этом первым, — с горечью говорит она, рассеянно крутя свитер в руках. — Но это не так.

— Давай я помогу, — забираю свитер из ее дрожащих рук, и выворачиваю его на правильную сторону. — Может быть, ты ошиблась со сроками? — понимаю, это глупо, но теперь мне так хочется надеяться, что он мой, даже несмотря на то, что я ничего не знал и не присутствовал в его жизни, несмотря на то, что это означало бы, что Ева скрывала от меня самое важное.

— Это мое тело. Я знаю, когда я забеременела. Это случилось через два месяца после моего отъезда, Роман, — ее голубые глаза потускнели, а выражение лица сейчас закрытое. — Я бы никогда не стала скрывать от тебя, — она спешно натягивает колготки с юбкой и встает, увеличивая расстояние между нами.

— Прости меня, — бросаюсь к ней и сжимаю крепко. — Просто я не ожидал… и еще этот сон, и сроки…

— Ты говоришь так, но веришь ли ты мне на самом деле?

— Я верю, верю, — напряженная тишина давит на меня, когда она не отвечает. — Лучше бы ты обманула меня, и он был бы мой сын. Как представлю, что ты с этим… — разрываю наше прикосновение, когда негативные эмоции вновь берут верх надо мной.

— Рома, пожалуйста, не надо! Не думай об этом. Если тебе будет легче, знай, когда я забеременела, он перестал меня трогать.

— В этом нет никакого облегчения, Ева, — еле удерживаюсь от того, что не начать крушить весь номер.

Словно желая причинить себе еще больше боли, спрашиваю:

— А сейчас? Он заставляет тебя?

— Я уверена, что у него есть любовница. И очень надеюсь, что не одна, — это весь ответ, который я от нее получаю.

Ладно, пусть это останется так. Невысказанным. Достаточно боли.

— Неважно, кто отец, — уверяю ее, не в силах больше обсуждать его, и начинаю решительно расхаживать по комнате. — Это твой сын. А ты — моя. Ты уходишь от него!

— Боюсь, он не отпустит меня так просто, — она тревожно хмурится.

— Если ты хочешь уйти, он не имеет права тебя держать. А с сыном он всегда сможет видеться. Если захочет, конечно, — почему-то я сомневаюсь в этом, хотя не знаю его лично. Но мне хватило и того, что я уже понял про него.

— А как же твой отец?

— Я уже сказал, он сам в состоянии решить свои проблемы. И никогда бы не стал прикрываться женщиной. А что касается твоих родителей, они тоже должны разбираться со своей жизнью сами!

— Да, ты прав. Прав. Но я боюсь даже подумать о том, что он не захочет отдавать мне моего малыша.

— Он ничего не сможет поделать. Ты — мать.

— Ты не понимаешь, насколько он ужасный человек, и какой властью наделен. Я уже пыталась уйти от него однажды, — она снова садится на кровать и спешно говорит, нервно сжимая юбку в руках. — Уже через пару месяцев после свадьбы я поняла, что больше не могу так. Но когда я хотела уйти, оказалось, что я беременна. Мне стало так страшно.

— Ева, — не знаю, что сказать, что сделать, мое сердце разрывается, когда я слышу надрыв в ее голосе.