Роман. Разрываемые

Она послушно замолкает, и хмурые морщинки сожаления в уголках ее глаз разглаживаются.

— Рома, иди ко мне, — она распахивает руки, приглашая меня в свои объятия. Ее нежный взгляд, ее голос проникают в меня, наполняя пустоту в моей душе, растворяя мрак в моем сердце. Кладу голову ей на грудь и закрываю глаза, когда она гладит мои волосы. Отказываюсь думать. Хочу быть в этом моменте.

Когда я снова их открываю, за окном уже темно. Пока мы неторопливо прикасались, гладили, исследовали тела друг друга, я не заметил, как заснул. Со вчерашнего дня я был так измотан и физически и морально, что ночью не смог сомкнуть глаз ни на минуту.

— Привет! — когда она склоняется надо мной, в ее сияющих глазах я вижу те же чувства, что испытываю сам, разливающиеся на меня.

— Кажется, я задремал. Почти не спал прошлой ночью.

— Я тоже.

Не могу сдержать тихий стон, когда она утыкается носом в мою шею. Снова ощущать ее в моих объятиях, это стирает все плохое.

— Сколько минут я упустил с тобой? Уже вечер? — одним движением переворачиваю нас и подминаю ее под себя.

— Всего пол часа. Зимой рано темнеет. И ты ничего не упустил, мы же были рядом, — улыбка, которую она мне дарит, совершенна.

— Не могу насытиться тобой, — с этими словами опускаюсь на нее. Ее стоны вибрируют на моей коже, только усиливая мою потребность быть внутри нее, снова двигаться яростно, но я заставляю себя замедлиться. Хочу неспешно наслаждаться женственностью и чувственностью, которую она излучает.

******

Ева

Умиротворение охватывает меня, когда я прижимаюсь к нему. Вот, что он может сделать со мной. Заставить забыть обо всем плохом. Мне хочется притвориться, что так хорошо и просто отныне будет всегда. Но я знаю, что это не так.

Однако я пока не готова отпустить эти мечты. Хочу еще немного удержать их.

Все мысли исчезают, когда он переворачивает меня на живот и ведет дорожку из поцелуев от поясницы вверх. Целует спину, прикусывает место, где встречаются шея и плечо, как тогда, в нашу ночь в моей комнате общаги.

— Мне нужно видеть твое лицо, — он снова разворачивает меня. — Только, когда я с тобой, чувствую себя живым, — прерывисто шепчет, глядя в глаза, целует лоб, щеки, шею и спускается все ниже. Его нежные поцелуи становятся все неистовее, когда он обхватывает губами мой сосок, заставляя меня извиваться в его руках, выгибаясь ему навстречу. — Вот, что ты значишь для меня, Ева.

И я понимаю его. Я тоже хочу чувствовать себя живой, хочу жить. Не хочу существовать, как раньше.

Теперь он берет меня неторопливо и нежно. Но я все еще ощущаю вперемешку с радостью отчаяние, кружащееся вокруг нас.

Когда его дыхание становится более напряженным, а пальцы сильнее впиваются в мои плечи, он стонет, находя свое освобождение глубоко внутри меня. Снова без защиты.

Провожу руками по его взмокшей от пота спине, думая о том, что пришло время поговорить. Но я дам ему еще пару минут прийти в себя, насладиться этим состоянием удовлетворенности и счастья.

— Ты уходишь от него, — в окружающую нас тишину врывается его твердый голос.

— Что?

— Я сказал, ты уходишь от него, Ева, — он высвобождается из моих объятий, и я уже скучаю по его теплу, когда он выскальзывает из меня.

— А как же твой отец? Если у него будут какие-то проблемы…

— Мой отец взрослый мужик. Если у него будут проблемы, он сам с ними разберется. Не волнуйся о нем.

— Но твоя сестра сказала… — начинаю я.

— София говорила с тобой? — он снова перебивает меня. — Не слушай ее, что бы она не говорила, не слушай. Это касается только тебя и меня. К черту весь мир!

— Если бы все было так просто.

— Просто не будет. Но мы справимся. Главное, мы вместе. Только ты и я. Только двое.

— Есть что-то, что ты должен узнать обо мне, Рома, — не знаю, как лучше подобрать слова. — Вот. Смотри, — достаю из сумки телефон и протягиваю ему.

Вокруг нас закручивается напряженная тишина.

— Кто это? — наконец спрашивает он. — Это твой сын?

— Да.

— Сколько ему?

— Девять месяцев.

— Девять, — монотонным эхом повторяет он. — А ты уехала восемнадцать месяцев назад, — бормочет, уставившись в стену невидящим взглядом.

Неожиданно он встает с кровати, отходит к окну и прижимается лбом к стеклу. На его лице сейчас только ярость. Даже отсюда мне видно, как сильно он вцепился в оконную раму.

— Рома, я и предположить не могла, что ты будешь злиться из-за того, что у меня есть сын, — непринужденность и счастье, окружавшие нас, ускользают все больше.

Оттолкнувшись от окна, он сжимает кулак и ударяет им в стену, отчего я вздрагиваю.

— Я не ожидала, что ты будешь против, — мое горло больно сжимается.

— Я не против! Как ты можешь такое говорить? — ревет он, поднимая на меня глаза, полные гнева.

— Тогда в чем дело?

— Тот сон...

— Какой сон? Я не понимаю, — шепчу, спеша укутаться в простыни. Мне больше некомфортно находится перед ним обнаженной.

— Тот раз в мотеле... мы были без защиты... мне снился этот сон, — бессвязно бормочет он. — Он был вещим. Я так и знал... Ты была беременная во сне. Черт! Ева, как ты могла?

— Что?

— Скрыть от меня моего ребенка!

Глава 6

Роман