Романы Ильфа и Петрова

Некоторые черты манеры Гаргантюа («…говорил он, ворочая головой, словно бы собирался своим большим хорошим носом клюнуть некий корм…», «…долго что-то объяснял, клюя невидимый корм) можно усмотреть в одном из персонажей А. Аверченко. Сравнения с птицей здесь, однако, нет: «Он склонил набок свою подушку для булавок [т. е. голову] и сказал, пережевывая губами

какое-то таинственное съестное», и далее: «…сказал он, пожевывая губами невидимую пищу» [Аверченко, Ложное самолюбие].

26//5

«Эй, полна, полна коробочка». — Неточная цитата из песни на слова «Коробейников» Некрасова: Ой, полна, полна коробушка, / Есть и ситцы, и парча. / Пожалей, моя зазнобушка, / Молодецкого плеча

. Включаемая в песенники с конца XIX в., песня вошла в репертуар всех слоев населения, исполнялась в быту и с эстрады и популярна до сих пор. Часто переиначивалась в политико-агитационных целях [Песни и романсы русских поэтов, 1038].

26//6

«Есть на Волге утес, диким мохом порос». — Народная песня, в основе которой — стихотворение А. А. Навроцкого «Утес Стеньки Разина». Входит в песенники с начала XX в., но пользовалась популярностью уже в 70-80-е гг. XIX в. [Песни и романсы русских поэтов, 759, 946,1051]. Не следует путать эту песню с балладой «Из-за острова на стрежень…» о романе Разина и княжны [см. выше, примечание 2].

26//7…[Остап] поднял курицу к себе и съел ее без хлеба и соли. — Возможная реминисценция из «Бесов», где голодный Верховенский «с чрезвычайной жадностью» съедает вареную курицу Кириллова [III. 6.2; напомнил А. Жолковский]. Другие отголоски «Бесов» см. в ДС 14//9,10,12,18. Дальнейший рассказ о том, как журналисты осыпают Бендера приношениями еды, созвучен эпизоду в романе Б. Травена «Корабль смерти» (рус. пер. 1929), где героя-бродягу после долгих голодных скитаний и конфликтов с властями привечают испанские таможенники, приняв его за представителя дружественной германской нации; соревнуясь в хлебосольстве, они закармливают гостя до того, что тот вынужден бежать [гл. 14].

Примечания к комментариям

¹[к 26//2]. Как и всякие «крылатые слова», элементы этой песни проникли в разговорную речь тех лет, служили материалом для шуток и каламбуров. Например, в ленинградском юмористическом журнале находим следующий «галантный» образчик шутки с дамой во время экскурсии по реке: «Мы с вами совсем как в песне «Из-за Васильевского острова на стрежень, на простор речной волны». Только я вовсе не хочу бросать вас в воду, хотя вы и выглядите совсем как царица…» и т. д. [См 28.1927]. Флирт на воде вообще редко обходился без мотивов этой песни: ср. стихи Дм. Цензора «Путешествие по Волге» в том же журнале: Сидели с Марьей Алексевной, / И вдруг, прическу теребя, / Вообразил ее царевной, / А Стенькой Разиным себя, и т. п. [См 29.1926].

²

[к 26//4]. В этих же двух главах [ЗТ 26–27] Бендер крадет курицу, замечая: «Я иду по неверному пути Паниковского», а затем оказывается, что курица принадлежала Гаргантюа. О преследователе гусей Паниковском напоминает здесь не только присвоение птицы, но — более косвенно и ассоциативно — также и то, что пострадавшим от бендеровской кражи является журналист, похожий на птицу.

Любопытно, что при описании Эмиля Кроткого мемуарист пользуется следующим «гусиным» сравнением: «…покрутил шеей — тонкой, как у гусенка, вылупившегося из яйца». Речь его характеризуется как «задыхающаяся» [А. Мариенгоф, Мой век…// А. Мариенгоф, Роман без вранья…, 339; курсив мой. — Ю. Щ.].

27. «Позвольте войти наемнику капитала»

27//1