Ромейское царство

Христианство наложило особенно глубокий отпечаток на мировоззрение и мышление ромеев. В массе своей они разделяли слова апостола Павла, что «вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1) и, действительно, были людьми, которых вела по жизни вера и для которых Христос, Богородица и все святые, как отметил сэр Джон Норвич, «…были столь же живыми, реальными личностями, сколь и члены их собственных семей». Они не имели сомнений в существование Бога, и их сознание не допускало неверия как такового: религия единственная помогала объяснять мир и предназначение человека в нем. Нельзя не согласиться с выдающимся французским медиевистом Жаком Ле Гоффом, что «ценности, во имя которых тогда люди жили и сражались, были ценностями сверхъестественными — Бог, Град Божий, Рай, вечность, пренебрежение к суетному миру и т. д.». Все их высокие

помыслы были устремлены к небесам. Обыденный мир воспринимался как образ надмирного, невидимого, причем это было реальное самоощущение византийцев. Подобное мировосприятие академик Алексей Лидов удачно назвал «иконическим».

Ромеи признавали влиятельность таких категорий как судьба («тюхе») и природа

(«фисис»), хотя первопричиной всех событий все же полагали Божию волю и Промысел — «Пронойу». Это отчасти объясняет, почему мир византийского христианства был до крайности фаталистичен. Считалось, что раз все предопределено Богом, значит, любое несчастье, от потери кошелька до губительной вражеской осады, следует рассматривать лишь как возмездие за личный или общий грех. А грехи надо замаливать. Поэтому и неудивительна та особая роль в бытии, повседневной жизни и в мировоззрении, менталитете, которую играли религия и священнослужитель, сопровождавшие человека с момента его рождения и до смертного одра. Признаки христианского культа можно было видеть повсюду: вздымающиеся кровли церквей, звон заменявших колокола деревянных билл-гонгов, ксилонов,

симандров, бронзовых колокольчиков, огромное число монахов и монахинь, монастыри, бесконечные процессии со святынями-реликвиями, иконами на улицах и крепостных стенах, непрерывные богослужения и христианские церемонии, в которых проводили время набожные горожане Ромейского царства и их император. Посты, церковные праздничные дни заменяли собой календарь: по ним велся отсчет времени, они составляли основу распорядка жизни. При всех оговорках, безусловно, это была сила, создававшая главные эстетические ценности и долгое время цементировавшая ромейское общество. Последнее представлялось как союз Всемирного христианского государства со Вселенской Церковью.

* * *

Во всех делах ромеи уповали прежде всего на веру в Бога. К нему они взывали в самые трудные минуты своей жизни и в миг радости. «Поклоняться Богу, любить исключительно Его», — являлось святым долгом добродетельного человека и истинного христианина, который должен был молиться о том, чтобы исполнилась над ним воля Божия, «благая, угодная и совершенная», и чтобы Господь помог ему покориться «под крепкую руку Его», и тогда ничто на свете не будет страшно.

Но обращаться с богослужебными и особенно частными молитвами ромеи предпочитали все же к Богородице. Очевидно, она казалась более понятной, более близкой и человечной простому смертному, чем ее грозный сын — Христос. Образы Богоматери чтили особо, ибо полагали, что они обладают чудодейственной силой исцелять болезни и даровать победу над врагами отечества. Следует подчеркнуть, что если прочие иконы пост-иконоборское православное вероучение предписывало почитать (дулия), то для Богородицы полагалось «сверхпочитание» (ипердулия). В то же время, этот образ воспринимался восточными христианами куда более воинственным, чем западными. Недаром во время страшной осады Константинополя несметными полчищами авар и персов летом 626 г. Патриарх Сергий приказал написать на всех воротах сухопутных стен образ Богоматери с предвечным Младенцем на руках, а зимой 821 г. царский наследник Феофил с процессией обходил оборонительные стены столицы с омофором — шалью Девы Марии, что вызвало небывалое смятение в рядах видевших это мятежников, в итоге так и не сумевших овладеть городом.