Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Кадровый артиллерист и последний начальник штаба Корниловской Ударной дивизии Генерального штаба полковник Евгений Месснер рассуждал об этом отъезде Царя так: «Желание получить совет Супруги побудило его совершить поступок, для офицера совершенно немыслимый: в момент боя за Россию, за трон он покинул командный пункт и поехал якобы с целью навестить больных детей <…>. Государь в своём лице соединял и Царскую власть, и власть Верховного Главнокомандующего. Вторая из властей временно перешла к Алексееву (до той поры, пока Царь не прибыл в Псков и не установилась поэтому телеграфно-телефонная связь его с генералом Алексеевым). Но первую из властей – Царскую – Царь увёз с собой и не мог ею пользоваться на протяжении 40 часов путешествия».

И вот как раз в это самое время Совет рабочих депутатов, обосновавшись в Таврическом дворце, принимает так называемый Приказ № 1 по армии – приказ о демократизации армии, который говорит, что солдаты могут не подчиняться своим офицерам, что офицеры должны быть одобрены на своих должностях солдатскими собраниями, солдатскими Советами – фактически в армии водится Советская власть. Что это означает? Кадровый состав армии выбит несколько раз, и старых офицеров, особенно в пехотных и кавалерийских частях, почти не осталось, а старослужилых солдат практически вообще не осталось. В артиллерии, особенно корпусной, ещё что-то осталось, в специальных войсках, в сапёрах осталось, но в главной силе армии – в пехоте и кавалерии – нет уже практически. То есть армия – это новобранцы, не знающие полковых правил, не пропитанные духом кадровой армии. И им не хочется идти в атаку, им не хочется воевать. Уже до Приказа № 1 офицеры говорили, что «мы боимся наказывать солдат на фронте, потому что в первой же атаке они выстрелят нам в спину». А теперь тем более.

Армия разваливается в течение нескольких дней. Она исчезает как организованная и дисциплинированная сила буквально в течение недели – десяти дней, когда до каждого солдата доходит смысл Приказа № 1, а это постарались сделать социалисты – текст приказа был распечатан в таком количестве экземпляров, чтобы он дошёл до каждой роты, до каждого взвода.

1 марта, когда Государь находится между Могилёвом и Царским Селом, в Петрограде в Таврический дворец стекаются многочисленные делегации, приветствующие победу революции. Таврический дворец занят Советами. Думы уже нет. Дума больше никогда не соберётся. Хотя срок полномочий Думы истекает только в октябре 1917 года, после 26 февраля Дума никогда больше в России не соберётся как законодательный орган. Но зато работает вовсю Совет рабочих депутатов. И вот фактически приветствуют не революцию, а Совет рабочих депутатов, хотя, конечно, многие этого не понимают, думают, что это власть в руках Думы, над которой развевается трёхцветный национальный флаг. Но вокруг всюду реют красные флаги.

К Таврическому дворцу стекаются колонны демонстрантов из Петрограда и его окрестностей. Приходит с морским экипажем сам Кирилл Владимирович, один из ближайших к Государю наследников престола в случае гибели, смерти Государя. Великий князь Кирилл Владимирович приходит во главе своего Морского экипажа (корпуса гвардейской морской пехоты) с красным бантом на лацкане шинели. Потом, в 1924 году, он провозгласит себя Императором Всероссийским. Но тут Великий князь Кирилл приветствует Советскую власть. И это – 1 марта. Государь ещё и не думал отрекаться. То есть Кирилл Владимирович и огромное количество других людей выступают как прямые мятежники, поддерживая незаконные Советы и не подчинившуюся распоряжению Государя Думу. Так ненавистна старая власть.

Морис Палеолог фиксирует это событие просто как зритель: «Во главе колонны шёл конвой, великолепные всадники, цвет казачества, надменная, привилегированная элита Императорской гвардии. Затем прошёл сводный полк Его Величества – священный легион, формируемый путём отбора из всех гвардейских частей и специально предназначенный для охраны особ Царя и Царицы. Затем прошёл железнодорожный полк Его Величества. Шествия замыкалось Императорской дворцовой полицией – отборные телохранители, приставленные к внутренней охране Императорских резиденций… И все эти офицеры и солдаты заявляли о своей преданности новой власти, которой они даже названия не знают. В то время как я пишу об этом позорном эпизоде, – резюмирует посол Франции, – я вспоминаю о честных гвардейцах-швейцарцах, которые были перебиты на ступенях Тюильрийского дворца 10 августа 1792 года, между тем Людовик XVI не был их национальным государем и, приветствуя его, они не величали его „царь-батюшка"».