Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Когда 25 августа Львов приезжает к Керенскому и сообщает ему всё это, Керенский говорит: «Вы знаете, я не могу вам полностью доверять. Всё-таки Лавр Николаевич уважаемый человек. Давайте мы сделаем так. Я пойду в телеграфную комнату и позвоню в Ставку Корнилову. Вы будете находиться рядом. Я буду вести разговор как бы от вашего имени». (Не забудем, что разговоры тогда велись азбукой Морзе, поэтому голос как таковой не был слышен.) Предлагается явный подлог… Этот разговор сохранился:

Керенский: «Здравствуйте, генерал. У аппарата Владимир Николаевич Львов и Керенский. Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем». (То есть сведения о том, что идут войска и Корнилов будет военным диктатором. А это Львов говорил. Корнилов не собирался быть никаким военным диктатором и ультиматумов не ставил. Позднее Керенский будет называть это «ультиматумом Корнилова», а Львов будет говорить, что никакого ультиматума не было, что на самом деле он просто передал, что Корнилов предлагает создать триумвират из Корнилова, Савинкова и Керенского и ввести военное положение в Петрограде.)

Корнилов: «Здравствуйте, Александр Фёдорович. Здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мной Владимиру Николаевичу с просьбой доложить вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определённого решения в самый короткий срок». (Но какого решения – не сказано.)

Керенский

: «Я, Владимир Николаевич, вас спрашиваю, то определённое решение нужно исполнить, о котором вы просили известить меня, Александра Фёдоровича, только совершенно лично. Без этого подтверждения лично от вас Александр Фёдорович колеблется мне вполне доверить».

Корнилов: «Да, подтверждаю, что я просил вас передать Александру Фёдоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилёв». (Это правда. Корнилов говорит – вы приезжаете в Могилёв, потому что здесь, в Петрограде, не надёжно. Приезжайте в Могилёв, и там вы будете под охраной, и оттуда мы начнём действия по наведению порядка в Петрограде. Причём он говорит, приезжайте вы и Савинков вместе. И вы тут будете в момент смуты, потому что Корнилов боится перейти черту легитимности, он не хочет осуществить военный переворот, он хочет действовать с согласия и по просьбе, как он считает, законной революционной власти.)

Керенский: «Я, Александр Фёдорович, понимаю ваш ответ как подтверждение слов, переданных мне Владимиром Николаевичем. Сегодня это сделать и выехать нельзя. Надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?»

Корнилов: «Настоятельно прошу, чтоб Борис Викторович приехал вместе с вами. Сказанное мной Владимиру Николаевичу в одинаковой степени относится и к Борису Викторовичу. Очень прошу не откладывать вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить вас». (Переговоры идут 25 августа. Выехать они должны 26-го.)

Керенский: «Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?»

Корнилов

: «Во всяком случае».

На этом разговор заканчивается. Что после этого происходит? После этого немедленно Владимир Николаевич Львов арестовывается Керенским и отправляется в Петропавловскую крепость, то есть изолируется полностью. Больше он не игрок. Керенский собирает Совет министров и говорит, что Корнилов пытается совершить государственный переворот. Вроде бы он советуется с Некрасовым – совершенно удивительным человеком, который участвовал во всех составах Временного правительства, человек, который 1 января 1918 года осуществил неудачное покушение на Ленина (за это он и был якобы расстрелян большевиками в 1939-м), человек, который возглавлял все политические масонские ложи России и не скрывал этого. Некрасов говорит, ни в коем случае не езжайте, потому что, если вы приедете в Ставку, вас тут же арестуют и убьют. И тогда наше дело погибнет.