Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Керенский в сомнении. Он, помня июльское выступление, боится большевиков, но боится он и Корнилова. Большевиков боится понятно почему, Корнилова боится, потому что тот – соперник в славе, в управлении армией, пользуется большей популярностью, чем сам Керенский. Керенский не такой уж трусливый человек, но ему страшно отдаться в руки лютого врага. Поэтому после разговора с Некрасовым он собирает кабинет и говорит, что Корнилов совершил военный переворот, что он пытается захватить власть. И приказывает отрешить его от должности Верховного главнокомандующего, передать эту должность генералу Лукомскому, а Корнилова арестовать. Савинков, который в это время связывается с Корниловым и убеждается, что всё это полная чепуха или, в самом крайнем случае, взаимное непонимание, выступает на Совете министров и говорит, что всё происходящее – недоразумение. Ничего менять не надо, особенно сейчас, в нынешних условиях. И Временное правительство большинством голосов выступает против отрешения Корнилова. Керенский трижды демонстративно выбегает из зала заседаний Временного правительства, хлопает дверью в прямом смысле этого слова, говоря: «Всё, я ухожу к Советам, с вами не имею больше ничего общего, вы продаёте революцию». Его возвращают. Разговор продолжается, но он ни к чему не приводит.

Керенский между тем выбегал не просто так. Пока он выбегал три раза, он отдал распоряжение о том, чтобы газеты и радио передали, что он, министр-председатель, отрешает Корнилова от должности, как человека, который пытается совершить государственный переворот. То есть фактически Временное правительство оказалось в дураках. Керенский присвоил себе права всего правительства, так как Верховного главнокомандующего могло назначить и отрешить только Временное правительство большинством голосов, но не может отрешить единолично Председатель правительства. Но тем не менее, Керенский это делает. Корнилов ничего не ведает. Он абсолютно уверен, что прошли разговоры со Львовым и Керенским, что план одобрен, что завтра, 26 августа, в Ставку приедут Керенский и Савинков и начнётся операция. Войска движутся, и 3-й корпус подходит уже к Луге. И с севера движутся войска из Финляндии, окружая Петроград.

Но вместо этого после нескольких бурных заседаний правительства 27-го утром Корнилову послан приказ сдать должность Верховного главнокомандующего. Корнилов отвечает решительно, он твёрдо заявляет, что в грозный час, переживаемый нашей родиной, он со своего поста не уйдёт. Да и уходить ему некуда. Генерал Лукомский отказывается принять должность Верховного.

Тогда Керенский отправляет указ Правительствующему Сенату. Не забудем, что это учреждение, которое является хранителем юридических фактов. То, что опубликовано Сенатом, становится законом. 28 августа Керенский отправляет Правительствующему Сенату указ, формально объявляющий генерала Корнилова мятежником и изменником.

Со своей стороны, Корнилов заявляет, что принимает на себя всю полноту власти. То есть 28 августа – это день, когда вполне обнаружилось противостояние Керенского и Корнилова.

Что произошло? Как за два дня союз Корнилова и Керенского мог превратиться в их лобовое столкновение? На самом деле, если спокойно анализировать час за часом документы, ясно видно, что Корнилов хочет власти не ради власти, а ради того, чтобы навести порядок, но никогда эту власть не возьмёт силовым образом. Он хочет законно, вместе с Керенским, организовать новую власть и, главное, разогнать Советы. Потому что ясно видно, что Советы превратились в агентуру врага, что не без их содействия взрываются заводы, отдается Рига, страна гибнет.

Керенский действует иначе. Он исходит из того, что у него справа нет опоры. Все – и кадеты, и октябристы, и промышленники, и земцы – все выступают за Корнилова. И генералы, включая старого генерала Алексеева, все выступают за Корнилова. У него опора только слева. Это кто? Это – Советы. Даже в Совете большинство министров против него. Даже часть министров-социалистов против него, тот же Церетели. Он понимает, что перед ним стоит дилемма: или отдать власть Корнилову, хотя на самом деле это может быть триумвират и диумвират – это неважно. Керенский понимает так: или я на белом коне, или Корнилов на белом коне. Если Корнилов на белом коне, тогда обо мне забудут и никаким русским Наполеоном я никогда не стану. А если я на белом коне, то я во главе революции, я договорюсь с левыми, а если надо – их подавлю. А с правыми я не договорюсь, их слишком много, они консолидированы, они почти единодушны с крайне правыми, монархистами. Все, от монархистов до кадетов, объединились уже, они же все патриоты. Все в один голос кричат – Россия гибнет. И они все против него, Керенского.